Читаем Метла системы полностью

„Знаешь что, Норка Билли, – сказал он, – если я сегодня не наловлю рыбы больше, чем ты, принесу тебе самого толстого цыпленка из палисадника Фермера Брауна, а вот если я наловлю рыбы больше, ты отдашь мне самую большую рыбину. Пойдет?“

Норка Билли обожает толстых цыплят…»

– Клетчатка.

– «…А тут выдался шанс заполучить одного такого, не опасаясь встретиться с Псом Баузером, который охраняет цыплят Фермера Брауна. Поэтому Норка Билли согласился отдать Лису Рыжику самую большую рыбину, которую поймает, если у Рыжика вечером будет больше рыбы, чем у Билли. Он то и дело давился от смеха, ведь всем известно, что Норка Билли – знаменитый рыболов…»

– Клетчатка.

– «…А он сам знает, что Лис Рыжик почти не умеет плавать и вода ему не нравится».

Конкармина Бидсман, миссис Камношифр Бидсман-мл., переселилась в комнату Дома призрения Шейкер-Хайтс даже прежде, чем Дом приобрели «Продукты детского питания Камношифеко». Конкармина Бидсман, к несчастью, впала в детство, когда ей не было шестидесяти. Хихикала под дождем на похоронах супруга после происшествия с альтернативой «Джелл-О». Стенала в машине по дороге к цитадели Бидсманов в Шейкер-Хайтс, куда ее перевезли из собственного дома в Шэгрин-Фоллз после смерти мужа. После этого несколько лет в Шейкер-Хайтс ее дни заполнялись путешествиями к почтовому ящику: двухчасовой пеший поход к ящику в конце квартала; мякотка дня ознаменовывалась заглядыванием в черный зев ящика, щель приоткрывалась сначала одной рукой, потом другой, день был четко размечен появлением почтальона в четыре, отпиранием дна ящика, изблевыванием почты – вечернее облегчение, к которому Конкармина, увы, часто присоединялась в бессознательной эмпатии, – после чего тридцатисекундная поездка обратно в дом с членом семьи, утопавшим в сиденье и носившим солнцезащитные очки… Потом просто отдых, расслабление, Лоуренс Уэлк в любых количествах, просмотр почты в любых вариантах, этикетки-функции на вещах. Насколько Линор могла понять – а она пыталась, – Конкармина была реально счастлива.

– «В скором времени пришли они на другой песчаный пляж, такой же, как первый. Увидели другой резвившийся косяк глупых молодых рыбешек. Как и прежде, пока другие поплыли и погнали рыбу к берегу, Лис Рыжик остался на песке. Как и прежде, Рыжик поймал полдюжины, а Норка Билли и Выдренок Джо поймали на этот раз по одной. Рыжик поймал пять и притворился, будто рад-радешенек одной, самой крохотной, так что Норка Билли и не заподозрил обмана».

Мистер Блюмкер украдкой вздохнул и покачал туфлей.

Линор посмотрела на него.

– Слушьте, вам правда необязательно здесь сидеть. Я уверена, у вас наверняка куча дел.

– Клетчатка.

– Мне дано указание дождаться владельцев заведения или, конечно, представителя, – сказал мистер Блюмкер. – Ждать я могу и здесь. Надеюсь, у нас будет шанс дополнительно побеседовать, как только эта прекрасная сказка закончится.

– Сюда прибудет мой отец?

– В этом нет ничего невозможного.

– Он явно по уши в работе – ускоряется, чтоб испортить Герберу малину от рекламного шоу Копейки Спасовой в Эривью сегодня вечером.

– И тем не менее.

– Клетчатка.

– Или прикатит Карл Шмоун? Может, они хотят, чтоб вы заново проверили возраст всех пациентов?

– К вашему сведению, мне уже дали понять, что связанные с заведением соответствующие недоступные индивиды в скором будущем, очевидно, возвратятся.

– Дня два назад вы говорили ровно то же самое, и я звонила папе, и фига.

– Однако на сей раз мне дали понять вышеизложенное люди, связанные с собственниками заведения.

– Клетчатка.

– Мистер Шмоун?

– Юный химик, сотрудник «Продуктов детского питания Камношифеко».

– Обстат?

– Звучит похоже.

– Папа поклялся, чем мог, что, когда узнает хоть что-нибудь о Линор, моментально позвонит мне. Он сказал, что почти готов звонить в полицию, если она и остальные пропавшие не появятся, ну или не пришлют весточку.

Мистер Блюмкер не ответил. Почесал бороду.

– В общем, – сказала Линор, – суть в том, что утром он не позвонил. Так что я в это не верю.

Блюмкер глянул на туфлю и пожал плечами.

– И у нас с Риком вроде как есть альтернативные планы поиска Линор. В основном авторства Рика и стремные, но что уж.

– Как пожелаете. Я, разумеется, буду передавать всяческие значимые сведения, по слову нашей договоренности.

– Вы с Брендой сама доброта.

– Клетчатка.

– «Остаток дня рыба ловилась плохо. И когда на Зеленых Лугах Матушка Западный Ветер стала звать своих деток, Веселых Ветерков, лететь домой за Лиловые Холмы, трое маленьких рыболовов принялись считать улов. Тут-то Рыжик и вывалил всю рыбу, которую поймал. Увидав горку рыбы Лиса Рыжика, Норка Билли и Выдренок Джо так удивились, что глаза их выкатились, а челюсти упали».

– Клетчатка. – Челюсть Конкармины упала тоже. Конкармина сидела на кровати, вытянув ноги прямо перед собой; ее ступни, в шерстяных носках, смотрели в разные стороны. Голени, видневшиеся в складках халата, были в прыщах.

– «Рыжик подошел к большому щуренку, поднял его и добавил к своей горке. „Ты чего хватаешь мою рыбу?“ – закричал Норка Билли злым голосом.

Перейти на страницу:

Все книги серии Великие романы

Короткие интервью с подонками
Короткие интервью с подонками

«Короткие интервью с подонками» – это столь же непредсказуемая, парадоксальная, сложная книга, как и «Бесконечная шутка». Книга, написанная вопреки всем правилам и канонам, раздвигающая границы возможностей художественной литературы. Это сочетание черного юмора, пронзительной исповедальности с абсурдностью, странностью и мрачностью. Отваживаясь заглянуть туда, где гротеск и повседневность сплетаются в единое целое, эти необычные, шокирующие и откровенные тексты погружают читателя в одновременно узнаваемый и совершенно чуждый мир, позволяют посмотреть на окружающую реальность под новым, неожиданным углом и снова подтверждают то, что Дэвид Фостер Уоллес был одним из самых значимых американских писателей своего времени.Содержит нецензурную брань.

Дэвид Фостер Уоллес

Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Современная зарубежная литература
Гномон
Гномон

Это мир, в котором следят за каждым. Это мир, в котором демократия достигла абсолютной прозрачности. Каждое действие фиксируется, каждое слово записывается, а Система имеет доступ к мыслям и воспоминаниям своих граждан – всё во имя существования самого безопасного общества в истории.Диана Хантер – диссидент, она живет вне сети в обществе, где сеть – это все. И когда ее задерживают по подозрению в терроризме, Хантер погибает на допросе. Но в этом мире люди не умирают по чужой воле, Система не совершает ошибок, и что-то непонятное есть в отчетах о смерти Хантер. Когда расследовать дело назначают преданного Системе государственного инспектора, та погружается в нейрозаписи допроса, и обнаруживает нечто невероятное – в сознании Дианы Хантер скрываются еще четыре личности: финансист из Афин, спасающийся от мистической акулы, которая пожирает корпорации; любовь Аврелия Августина, которой в разрушающемся античном мире надо совершить чудо; художник, который должен спастись от смерти, пройдя сквозь стены, если только вспомнит, как это делать. А четвертый – это искусственный интеллект из далекого будущего, и его зовут Гномон. Вскоре инспектор понимает, что ставки в этом деле невероятно высоки, что мир вскоре бесповоротно изменится, а сама она столкнулась с одним из самых сложных убийств в истории преступности.

Ник Харкуэй

Фантастика / Научная Фантастика / Социально-психологическая фантастика
Дрожь
Дрожь

Ян Лабендович отказывается помочь немке, бегущей в середине 1940-х из Польши, и она проклинает его. Вскоре у Яна рождается сын: мальчик с белоснежной кожей и столь же белыми волосами. Тем временем жизнь других родителей меняет взрыв гранаты, оставшейся после войны. И вскоре истории двух семей навеки соединяются, когда встречаются девушка, изувеченная в огне, и альбинос, видящий реку мертвых. Так начинается «Дрожь», масштабная сага, охватывающая почти весь XX век, с конца 1930-х годов до середины 2000-х, в которой отразилась вся история Восточной Европы последних десятилетий, а вечные вопросы жизни и смерти переплетаются с жестким реализмом, пронзительным лиризмом, психологическим триллером и мрачной мистикой. Так начинается роман, который стал одним из самых громких открытий польской литературы последних лет.

Якуб Малецкий

Современная русская и зарубежная проза

Похожие книги