Месопотамия

Она любит ходить босиком, спит только на животе,
чтобы слышать, как нефть промывает нутро природе,
как рождаются вдруг деревья во мраке и пустоте,
и вода, поднимаясь, прямо под ней проходит.

Она знает все адреса распахнутых настежь дверей
и маршруты квартирных воров между крышами и дворами,
она ловит воздушных змеев и дирижабли без якорей
с уличными часовыми и воздушными пастухами.

И каждый подросток хотел бы поймать ее за плечо,
зная, что некая сила всё дальше ее влечёт,
и вот он ловит остатки ее тепла,
не веря, что она действительно здесь была.

И каждый убийца провожает её сквозь тьму
с надеждой, что она будет сниться ему,
понимая, что завтра она забудет имя его,
а о том, кем я
прихожусь ей,
не знает он ничего.

Она греет ладони в чужих карманах, и не видит в этом проблем,
и любой контролёр ночного трамвая готов ей дать сигарету,
и кивает она им при встрече, но лишь затем,
чтоб нарушить их одиночество, длящееся до рассвета.

Ведь каждый такой контролер, потерян, забит и слаб,
прикованный к собственным страхам, словно к галере – раб,
раздает безнадёжно билеты, смотрит себе в окно,
где видно её, пассажирку, которой уже всё равно,

на какой остановке выйти, во мгле какой пропадать,
из-за какой несчастной любви себя пожалеть опять,
какие потери оплакивать, какие – топить в вине,
как всё это мне рассказать, как в этом признаться мне.

* * *