Мешуга

Утром мы сели в самолет и в тот же день приземлились в Лоде. По сравнению с аэропортами Парижа и Нью-Йорка израильский аэропорт казался провинциальным. нем ца­рил субботний покой. В самолете, на котором мы прилетели, было полно хасидов, студен­тов иешивы и женщин в париках и головных платках. Один пассажир молился, другой ли­стал том Мишны; рыжебородый раввин экза­меновал молодого человека, готовившегося получить Группа раввинов и сту­дентов иешивы встречала выходящих из само­лета религиозных пассажиров. Я много лет не видел таких пейсов, завивающихся буквально до плеч. Вид у студентов был вполне бодрый. Под длинными капотами у них были короткие брюки, белые носки и матерчатые тапочки, а их вельветовые шляпы выглядели новыми. Они были слишком молодыми для прошед­ших через Холокост в зрелом возрасте и слишком взрослыми для родившихся в лаге­рях перемещенных лиц.

Проверка паспортов и багажа проходила медленно. Временами таможенник открывал чей-нибудь чемодан и начинал копаться в рубашках, брюках, свитерах и другой одежде. Владелец чемодана с опаской наблюдал за пе­рекапыванием принадлежащих ему вещей. На­конец мы прошли через таможню. Миша нес не только свои сумки, но и вещи Стефы, Леона, Цловы и мои. Я попытался помочь ему, но он только огрызнулся. В этот момент я увидал Мириам. Это была она, но что-то в ее наружно­сти изменилось; я не мог точно определить, что именно. На ней была белая блузка и черные брюки. Она бежала ко мне, раскинув руки. Я послал ей из Парижа телеграмму о моем прибытии вместе с остальными, но чувствовал себя смущенным, появившись с такой большой компанией. Мириам обняла и поцеловала меня.

—   Наконец-то ты здесь, — сказала она. — Баттерфляй, я на машине.

—   Где ты взяла машину?

—   Мистер Трейбитчер дал мне свою. Он хотел поехать сам, но я его отговорила.

—   Как Макс?

—   Лучше, но не совсем хорошо. Ты скоро увидишь его в Тель-Авиве.

Я представил Мириам Крейтлам и Будникам. Я сказал:

—   Миша Будник мой друг с детских лет в Билгорае. А это Фрейдл Будник, его жена, прелестная женщина.

—   помню Аарона, когда он носил рыжие пейсы, — сказал Миша. — И когда он раскачивался над Гемарой в Бет Мидраш. А сам тайком читал роман, напечатанный в издательстве «Момент».

—   Миша, хватит, — проворчала Фрейдл.

Мириам поздоровалась со Стефой, с Леоном, с Фрейдл. Цлове она почему-то не про­тянула руку, просто кивнув ей. Она спроси­ла Мишу:

—   Вы тоже были студентом иешивы?

—   Я в те годы был контрабандистом. Но я обычно заходил по вечерам в Бет Мидраш поболтать. любил слушать фантазии Аарона.

Мириам ушла и возвратилась в большом ав­томобиле, но даже он не мог вместить шесть человек, багаж и водителя. Стефа предложи­ла взять для себя и Леона такси, и, едва она вымолвила это слово, как «нехаг» — так на­зывались в новой земле Израиля водители — предложил свои услуги. Стефа спросила у Мириам название отеля, где жил Макс, и Ми­риам ответила:

—   Макс остановился в маленькой гостинице. Но я не уверена, что вам, миссис Крейтл, она понравится. Там поблизости есть другой отель, побольше и лучше, более современный, всего в пол-квартале от того, где Макс.

—   Хорошо. Мой муж не совсем здоров. Ему нужен личный туалет с ванной и все прочее. В отеле есть ресторан?

—   Прекрасный ресторан.

—   Ему также нужен врач.

—   В Тель-Авиве врачей больше, чем паци­ентов.

Можно было заметить, что Мириам и Стефа были людьми одного круга. Они сра­зу же принялись болтать по-польски. Цлову Мириам совершенно игнорировала. Фрейдл спросила:

—   А где мы остановимся?

Мириам ответила:

—   На улице Хайаркон. На Осенние Праздники здесь собралось много приезжих, но большинство из них уже разъехалось. Там найдутся комнаты для всех.

—   Госпожа, мы едем или будем стоять здесь? — спросил водитель такси.

—   Мы едем. На Хайаркон, — ответила Мириам.

Мириам уже стала израильтянкой. Даже ее иврит был с сефардским произношени­ем. Новичками были мы. Водитель такси отъехал первым, после того как помог раз­местить Крейтлов и их багаж в своей маши­не. Будники и Цлова забрались в автомо­биль Хаима Джоела Трейбитчера; я сел на переднее сиденье рядом с Мириам. Багаж поместился в багажнике машины, несколь­ко небольших сумок мы взяли на колени. Я спросил:

—   Почему Трейбитчер прислал свою машину?

Мириам ответила:

—   Хаим Джоел чувствует себя в неоплатном долгу перед Максом. Кроме того, он твой горячий поклонник. Если бы не он, Макс бы уже умер. Трейбитчер пригласил лучших докторов и нанял для Макса сиделок. Здесь половина Варшавы. Максу не нравится Иеру­салим,

—   Почему?

—   Для него в этом городе слишком много святости. Он такой же как всегда, но все-таки милый.