Мертвый лед

Его гиена вспыхнула над ним и перекинулась на мою кожу, и от этой силы у меня перехватило дыхание.

Он склонился ближе.

— Скажи мне честно, Анита, почувствуй ты такую большую силу от кого-то другого, он бы уже был в твоей постели?

— Ты и так в моей постели. Возможно. Но тебе нравятся мужчины, а я не один из них.

— Ardeur способен заставить кого-то отбросить свои предпочтения и просто возжелать тебя или Жан-Клода. Ты же знаешь.

— Да уж, но когда ты применяешь силу, чтобы переспать с тем, кто тебя не хочет — это изнасилование, и ни один из нас этого не хочет.

Жар его зверя исчез, словно свечу задули. Он откинулся на спину в гнезде из простыней и просто смотрел на меня. Он казался удивленным.

— Ты веришь в это, действительно веришь.

— Действительно верю. Почему это так удивляет тебя?

— Ашер рассказывал мне, что они с Жан-Клодом творили при дворе Бель Морт. В том числе об изнасилованиях, и Ашер скучает кое по чему из этого.

— Жан-Клод нет, — сказала я.

— Он так говорит тебе.

— Спроси его сам, ты достаточно силен, чтобы почувствовать его ложь, — мы уставились друг на друга и между нами не было никакого сексуального напряжения. И я произнесла вслух: — Вот, вот поэтому я и не рассматривала тебя как сексуального партнера.

Он нахмурился и неопределенно взмахнул рукой.

— Почему поэтому?

— Ни ты, ни я на самом деле не увлечены друг другом. Настолько мы не во вкусе друг друга.

В его взгляде был и цинизм, и усталость. Он по-прежнему выглядел молодым и привлекательным в стиле «только что проснулся», но еще и утратившим вкус к жизни, словно он уже все видел и все попробовал, а я была такой наивной.

— Анита, о, Анита, из-за тебя я чувствую себя старым.

— Я либо старше тебя, либо мы ровесники.

— По годам — возможно, но что касается опыта… — он покачал головой.

— Вероятно, я видела вещи похуже, чем ты. Я же коп, помнишь?

— Но отчего-то в эмоциональном плане ты не похожа на них. Твой взгляд на любовь и секс такой незрелый, что это… — он вздохнул, покачал головой и наконец продолжил: — отрезвляет, словно с тобой вообще не позаигрываешь. От тебя веет обязательствами и обещаниями, которые ты намерена исполнить.

Я пожала плечами.

— Стараюсь сдерживать обещания. Думаю, так все должны делать.

Нарцисс улыбнулся, но во взгляде все еще остались циничность и настороженность.

— Преследуя свои цели, я лживый ублюдок.

— Не смей лгать ни мне, ни Жан-Клоду, ни кому-то еще, кто мне важен.

— И что если я солгу?

Я просто посмотрела на него.

— Этот взгляд… Такой опасный.

— Такой же опасный, как сердечный приступ, — сказала я.

Он улыбнулся и закрыл глаза, чтобы я не видела, как он размышляет над чем-то. А затем обратил на меня взгляд своих карих глаз, который соответствовал улыбке.

— Так ты готова сыграть в «я покажу свое, а ты мне свое»?

Не знаю, что бы я ответила, но дверь вдруг открылась и вошел Жан-Клод, на нем был такой же темно-синий халат, как и его глаза.

— Ma petite, Нарцисс, вижу, вы еще не передрались, значит дела обстоят лучше, чем я опасался.

— О, мне не нравится бить девчонок, а вот мальчиков… всегда рад отшлепать маленьких плохих мальчишек, — сказал Нарцисс, перекатившись на спину и приняв более развратный вид, чем был, пока мы были наедине. — Хочешь снова побыть моим маленьким плохим мальчиком, Жан-Клод?

— Завязывай, Нарцисс, — велела я. — Пока Жан-Клод не вошел в комнату, ты вел себя как разумный человек. Не возвращайся к этой нездоровой сексуальности.

Он обратил свою сексуальную, хищную улыбку на меня.

— Считаешь меня сексуальным? Правда?

Он изогнулся под одеялом, потягиваясь, словно кот, кошки правда не настолько знают свои сильные стороны. Они не пытаются притягивать взгляды к их паху, виляя бедрами, словно на сцене «Запретного плода».

— Я никогда не утверждал, что ты не умеешь двигаться, Нарцисс, — напомнил Жан-Клод, подойдя ближе, чтобы взять меня за руку, и глядя на мужчину в постели.

— И все же больше не хочешь играть со мной, — проговорил Нарцисс, притворяясь обиженным.

— Я не наслаждаюсь той игрой, которую ты предпочитаешь, Нарцисс.

— Ты пришел как раз вовремя для «я покажу свое, а ты мне свое», — сказал Нарцисс. — Но ты, конечно, не увидишь, что там у меня, а я не увижу тебя. Это занятие «покажи и расскажи» только для нас с Анитой, не так ли, ma petite?

— Никогда больше не называй меня так. Только Жан-Клод может так меня звать.

— Оооой, милые прозвища только для друг друга, мне нравится.

Я вздохнула.

— Со мной в этой постели был тот, с кем есть о чем разговаривать. Но в комнату входит Жан-Клод, и ты снова становишься карикатурой, прячась за флиртом и этим раздражающим дерьмом. Почему?

— Что почему? — спросил он, прекратив извиваться под одеялом и посмотрев на меня.

— Почему ты устроил представление, как только Жан-Клод вошел в комнату?

Он моргнул, и теперь мне было известно, что таким образом он что-то скрывает в своем взгляде.

— Не понимаю, о чем ты, дорогуша.

Я не стала давить, либо он не хочет отвечать, либо сам не знает, почему начинает вести себя странно рядом с Жан-Клодом.