Меч Лета

И он удалился на кухню, бросив нас с Блитценом и Тейлор Сфит, которая к тому времени распевала: «Я знаю места». В подземном гномьем мире слова песни обретали новый смысл.

– Может, всё-таки объяснишь, что это было? – спросил я Блитцена. – Что ещё за состязание на мохосвете? И кстати, что такое «мохосвет»?

– Мохосвет… – Блитцен упрямо смотрел в свой кубок, – это то, что у гномов заменяет рассвет, время, когда мох начинает светиться. А состязание… – Он чуть не плакал. – Ничего страшного. Уверен, дальше ты справишься со своим квестом и без меня.

В эту самую минуту двери распахнулись, и в бар ввалились Хэртстоун и Сэм. Выглядело это так, будто их выкинули из машины на полном ходу.

– Они живы! – закричал я. – Блитц, смотри!

Хэртстоун от радости не мог говорить даже на языке жестов. Он бросился к Блитцену и так его обнял, что чуть не уронил со стула.

– Ну-ну, дружище. – Блитцен рассеянно похлопал его по спине. – Я тоже рад тебя видеть.

Сэм не стала бросаться мне на шею, но хоть постаралась улыбнуться. Она была вся исцарапанная, с ног до головы в листьях и веточках, но вроде бы цела.

– Магнус, я рада, что ты ещё не умер. Не хотела опоздать к этому моменту.

– Спасибо, аль Аббас. Что с вами произошло, ребята?

Она пожала плечами:

– Мы прятались под хиджабом сколько могли.

Во всей этой кутерьме я и забыл про фокус с платком.

– Да что это было-то? У тебя хиджаб-невидимка?

– Он не делает меня невидимой. Это просто маскировка. Всем валькириям выдают лебяжьи плащи, чтобы мы могли спрятаться, когда нужно. А я ношу свой как хиджаб.

– Но ты не превратилась в лебедя. Вы с Хэртом стали точь-в-точь как мох на дереве.

– Он разное умеет. В общем, мы сидели под ним, пока белка не убралась. После её лая мне было худо – хорошо, что на Хэрта она не подействовала. Мы стали карабкаться по Иггдрасилю…

«Нас хотел съесть лось», – показал на языке жестов Хэртстоун.

– Пардон? – не понял я. – Лось?

Хэрт раздражённо крякнул и показал по буквам: «О-Л-Е-Н-Ь. Животных два, знак один».

– А, так уже понятнее, – сказал я. – Вас хотел сожрать олень.

– Да, – подтвердила Самира. – Даин или Дунейр – в общем, один из оленей, которые бродят по Мировому Древу. Мы удрали от него, но свернули не туда и попали в Альвхейм.

Хэртстоун содрогнулся и показал: «Ненавижу».

– И вот мы здесь, – закончила Самира и повернулась к Блитцену, который так и сидел, как пыльным мешком пристукнутый. – А что у вас происходит?

Я коротко рассказал им о том, как мы побывали у Фрейи и о чём поговорили с Младшим. Услышав это, Хэртстоун одной рукой опёрся о стойку, а второй показал по буквам «М-а-с-т-е-р-и-т-ь?» и отчаянно замотал головой.

– В смысле «мастерить»? – переспросил я.

– Гномы состязаются в том, – объяснил Блитцен, – кто лучше мастерит вещи. Выигрывает более искусный мастер.

Сэм задумчиво побарабанила пальцами по своему боевому топору:

– Судя по твоему лицу, похоже, в своём мастерстве ты не уверен.

– Мастерить – это вообще не моё, – сказал Блитцен.

«Неправда», – возразил Хэрт.

– Хэртстоун, – сказал Блитцен, – даже если бы я здорово умел делать разные штуки, Младший – самый искусный мастер среди ныне живущих гномов. Он от меня мокрого места не оставит.

– Да брось, – сказал я. – Ты справишься. А если вдруг нет, мы придумаем другой способ, как заполучить эти путы.

Блитцен посмотрел на меня с тоской:

– Всё куда хуже, малыш. Если я проиграю, мне придётся заплатить головой. Такова традиционная ставка.

Глава 42. Мы устраиваем предсмертную вечеринку с яичными рулетами

НОЧЁВКА ДОМА У БЛИТЦЕНА стала лучшим моментом в этом путешествии. Хотя ничего особенного в его квартире не было.

Блитцен снимал третий этаж таунхауса. На другой стороне улицы был «Свартальв-март» (ага, и такое бывает). Для человека, то есть гнома, которому на следующий день предстоит лишиться головы, Блитцен проявил чудеса гостеприимства. Он извинился, что у него не прибрано (хотя, на мой взгляд, квартира сияла чистотой), разогрел в микроволновке яичные рулеты, намешал литр безалкогольного коктейля «Сержант Пеппер» и притащил упаковку «Пенного мёда от Фьялара» (шесть совершенно разных бутылок, любовно изготовленных вручную из разноцветного стекла).

Мебели в квартире было не так много, зато выглядела она стильно: угловой диван и два футуристических кресла. Наверное, их как-то звали, и возможно, они даже славились чем-то среди мягкой мебели, однако Блитцен не удосужился нас познакомить. На кофейном столике было аккуратно разложено множество журналов о гномьей мужской моде и интерьерном дизайне.