Меч Лета

Он сказал это с такой горечью, что растопил бы и стальную броню, не то что сердце. Я хотел сказать, что понимаю, каково ему, но на самом-то деле что я мог понимать? Пусть у меня никогда не было отца – у меня была мама. И мне этого всегда хватало. А Блитцену… не совсем. Я не знал толком, что случилось с его отцом, но помнил, как он сказал мне тогда, на причале в парке Эспланада: «Ты не единственный, кого волки лишили близких, малыш».

– Идём, – сказал Блитцен. – Если мы ещё немного поторчим на улице, нас ограбят и отберут мешок слёз. Гномы чуют золото за милю. – Он показал на заведение на углу. – Я куплю тебе выпить в «Таверне Набби».

Заведение Набби укрепило мою пошатнувшуюся веру в гномов, потому что это оказался именно что туннель, где накатывала клаустрофобия. Потолок там был такой низкий, что только голову береги. Стены оклеены афишами боев типа «Доннер-разрушитель против Мини-убийцы! Только сегодня!» с изображениями мускулистых скалящихся гномов в борцовских масках.

За разнокалиберными столиками на разномастных стульях сидели десяток или около того разношёрстных гномов: свартальвов вроде Блитцена, которые легко могли бы сойти за людей, и более приземистых субъектов, которые могли бы сойти за украшение лужайки. Некоторые посетители покосились на нас, но никого, похоже, не удивило, что я человек. Если они вообще это поняли. С мыслью, что я могу сойти за гнома, смириться оказалось нелегко.

Самым фантастическим в этом баре был голос Тейлор Свифт[76], рвущийся из колонок.

– А что, гномы любят человеческую музыку?

– Нет, это люди любят гномью музыку.

– Но… – Я представил, как мама Тейлор Свифт и Фрейя устраивают девичник в Нидавеллире. – Ладно, проехали.

Пока мы шли к стойке, я разглядел, что мебель тут не просто разная. Каждый столик, каждый стул был совершенно уникален – по-видимому, все сделаны вручную, из различных металлов, по собственному чертежу и с использованием оригинальной обивки. Один стол выглядел как тележное колесо со стеклянной крышкой. В столешницу другого была вделана шахматная доска из жести и меди. Одни стулья были на колёсиках, другие регулировались по высоте, третьи предлагали массаж, у четвёртых к спинке был приделан вентилятор…

У левой стены трое гномов играли в дартс. Мишень вращалась и испускала струи пара. Какой-то гном бросил дротик, и тот с жужжанием полетел к центру мишени, словно маленький дрон. Но не успел дротик долететь, как другой гном метнул свой. Дротик второго игрока настиг «дрон» и взорвался, сбив его на пол.

– Хороший бросок, – только и буркнул первый гном.

Наконец мы добрались до стойки, за которой стоял сам Набби. Я сразу понял, что это он, благодаря моему отточенному дедуктивному методу. Ну и ещё потому, что на его заляпанном фартуке значилось: «Привет! Я Набби!»

Сперва я решил, что передо мной самый высокий гном из всех, кого мне пока доводилось видеть, но потом понял, что за стойкой тянется помост, на котором и стоит Набби. На самом деле хозяин бара был ростом всего два фута, считая торчащие, как иголки морского ежа, чёрные волосы. Едва взглянув на его чисто выбритое лицо, я тут же понял, почему гномы носят бороды. Без бороды Набби был страшнее атомной войны: подбородка у него, считай, не было, а уголки рта уныло загибались вниз.

При виде нас он сморщился, будто мы явились к нему по уши в грязи.

– Приветствую, Блитцен, сын Фрейи, – сказал он. – Надеюсь, на этот раз обойдётся без взрывов?

Блитцен кивнул:

– Приветствую, Набби, сын Лоретты. Если уж на то пошло, в тот раз гранаты принёс не я. И кстати, познакомься: это Магнус, сын…

– Э… сын Натали.

Набби кивнул мне. Я прямо залюбовался его бровями – ни дать ни взять гусеницы, живущие своей жизнью.

Я хотел было присесть на высокий барный стул, но Блитцен остановил меня.

– Набби, – сказал он чопорно, – ты не против, если мой друг сядет на этот стул? Каковы имя и история сего предмета?

– Этот стул зовётся Седалище-Преклони, – ответствовал Набби. – Создал его Гонда. Некогда стул сей служил отдохновением для кормы самого кузнечного мастера Альвиса. Садись спокойно, Магнус, сын Натали. А ты, Блитцен, можешь взять Дом Афедрона, Всем стульям стул, созданный вашим покорным. Стул, уцелевший в Великой кабацкой потасовке 4109 года о. ч.!

– Благодарствую. – И Блитцен вскарабкался на полированный дубовый стул с обитым вельветом сиденьем. – Добрый Дом Афедрона!

Набби выжидательно уставился на меня. Я осторожно опустился на свой стул, стальной и жёсткий, без всякой обивки. На самом деле он не вызывал никакого желания преклонить на него седалище. На мой взгляд, он выглядел скорее как Магнуса-Урони, но я постарался изобразить улыбку:

– Ага, и впрямь отличный стул!

Блитцен стукнул костяшками пальцев по стойке:

– Мне мёду, Набби. А моему другу…

– Э… содовой или чего-то такого? – Мне что-то не очень хотелось бродить по гномьему Южному Бостону в подпитии.

Набби поставил перед нами напитки. Блитцену достался кубок, золотой внутри и серебряный снаружи, украшенный изображениями танцующих гномих.