Меч Лета

Хэртстоун буква за буквой показал «Ш-М-Я-К!».

Вдруг на нас налетел порыв ветра, и Хэрт покачнулся. И прежде чем я успел его поймать, шагнул назад – и вступил прямо в лишайник. Зефирообразная гадость мигом заглотила его ноги.

– Хэрт! – заорал Блитцен, пробираясь к другу. Он потянул эльфа за руки, но вязкая масса лишайника цеплялась за его икры, словно упрямый карапуз.

– Можно его вырезать, – сказала Сэм. – Ты мечом, я топором. Придётся повозиться, чтобы ненароком не задеть ноги. Но могло быть и хуже.

И, разумеется, хуже тут же и случилось. Над нами раздалось громоподобное «ЯРРРК!».

Блитцен присел и скорчился под своим пробковым шлемом:

– Рататоск! Проклятая белка всегда появляется в самый неподходящий момент! Скорее работайте мечом и топором!

Сэм рубанула по лишайнику топором, но лезвие увязло.

– Это всё равно что рубить жвачку! Быстро не получится.

«БЕГИТЕ! – показал Хэртстоун. – Оставьте меня!»

«ЯРРРК!» – послышалось уже гораздо ближе. Десятком ветвей выше нас промелькнула огромная тень.

Я поднял меч:

– Мы сразимся с белкой. Мы ведь сумеем, да?

Сэм посмотрела на меня как на чокнутого:

– Магнус, Рататоск неуязвим. С ним невозможно сражаться. Нам остаётся только бежать, спрятаться или умереть.

– Бежать мы не можем, – сказал я. – А умирал я на этой неделе уже дважды.

– Значит, прячемся. – Сэм развернула свой хиджаб. – То есть мы с Хэртом спрячемся: я могу укрыть не больше двух человек. А вы с Блитцем бегите, отыщите гномов. Мы вас догоним.

– Чего? – не понял я. Может, Утгарда-Локи повредил ей разум? – Сэм, под куском зелёного шёлка не спрячешься. Не настолько же эта белка тупая…

Она молча встряхнула платок, и он вырос до размеров двуспальной простыни. Цвет его стал меняться и в конечном итоге сделался жёлто-коричнево-белым, в точности как пятно лишайника.

«Она права, – показал Хэрт. – Бегите».

Сэм присела рядом с ним на корточки и укрыла себя и его платком. И разглядеть их стало невозможно.

– Магнус. – Блитцен потянул меня за рукав. – Сейчас или никогда. – Он указал на вздутие на нижней ветке. Отверстие медленно смыкалось.

И в этот самый миг сквозь листву над нами показался Рататоск. Попытайтесь представить себе танк «Шерман», покрытый мехом и ползущий по стволу дерева… Представили? Так вот, эта белка была намного страшнее. Её передние зубы торчали вперёд, словно два заострённых воплощения ужаса, покрытого белой эмалью. Когти были кривые и острые, будто ятаганы. А глаза – жёлтые, как сера, и горели огнём.

– ЯРРРК!

От боевого клича Рататоска у меня чуть не лопнули барабанные перепонки. И с этим криком мне в голову хлынули тысячи обидных вещей, лишив меня всякой способности здраво мыслить.

Ничего у тебя не вышло.

Никто тебя не любит.

Ты умер.

И шлем у твоего гнома дурацкий.

Ты не смог спасти маму.

Я упал на колени, в груди теснились рыдания. Я бы, наверное, умер там и тогда, если бы Блитцен со всей гномьей силы не вздёрнул меня на ноги и не влепил пощёчину.

Я не слышал его, но прочитал по губам: «ЖИВО, МАЛЫШ!»

Он обхватил мою руку мозолистыми пальцами и спрыгнул с ветки, увлекая меня за собой.

Глава 38. Я проваливаюсь в «Фольксваген»

Я СТОЯЛ на залитом солнцем лугу, не имея ни малейшего понятия, как там очутился.

В отдалении виднелись пологие зелёные холмы, все в крапинках полевых цветов. Лёгкий ветерок был напоён запахом лаванды. Свет казался тёплым и насыщенным, словно воздух превратился в сливочное масло.

Мысли ворочались медленно, как улитки. Свет… солнечный свет вреден для гномов. А я совершенно точно путешествую с гномом – тем, который дал мне по физиономии и этим спас жизнь.

– Блитц?

Он стоял слева, держа свой пробковый шлем в руке.

– Блитц, твоя шляпа!

Я испугался, что он уже окаменел.

Но гном повернулся. Взгляд его был подёрнут задумчивой пеленой.

– Всё в порядке, малыш. Это не нормальный солнечный свет. Мы ведь уже не в Мидгарде.

Я слышал его как сквозь вощёную бумагу. После лая белки у меня трещало в ушах, а в голове бродили разрушительные мысли.

– Рататоск… – сказал я и осёкся. От одного звука этого имени мне захотелось сжаться в комок.

– Да, – кивнул Блитцен. – Его стрёкот в прямом смысле разит больнее, чем его зубы. Он… – Блитцен, часто моргая, уставился себе под ноги. – Это самое опасное создание на Мировом Древе. Он только и делает, что носится по стволу вверх и вниз и передаёт оскорбления от орла, живущего на самом верху, Нидхёггу, дракону, обитающему под корнями.

Я посмотрел на холмы. Оттуда вроде бы доносилась музыка, а может, это у меня шумело в ушах.

– А зачем это белке?