Меч Лета

Тут раздался громкий хлопок – и волшебство Хэрта резко перестало действовать. Эйнхерии попадали лицом в асфальт, валькирии со свистом пронеслись над нашими головами. Судя по звону стекла, они врезались в здание на Арлингтон-стрит.

Я не стал ждать, пока мои товарищи по этажу придут в себя. Я схватил Хэрта за левую руку, Самира взяла его за правую – и мы втроём прыгнули на Мировое Древо.

Глава 37. Меня поливает грязью белка

МНЕ ВСЕГДА НРАВИЛОСЬ лазать по деревьям. И мама очень хорошо меня в этом понимала. Она начинала нервничать, только когда я забирался выше двадцати футов. Тогда в её голосе звучала тревога: «Солнышко, эта ветка под тобой может обломиться. Ты не мог бы слезть чуть пониже?»

Ну, что касается Мирового Древа, то ни одной его ветке не грозило обломиться под моим весом. Самые большие ветви были шире шоссе I-93. Самые тонкие – толщиной со среднюю секвойю. Что же до ствола Иггдрасиля, то он был такой огромный, что не поддавался никакому измерению. Каждая складка в его коре, казалось, вела в отдельный мир, как будто внутри ствола стояла колонна из миллионов телевизоров и каждый показывал своё кино.

Ветер ревел и продувал насквозь мою новую джинсовую куртку. За пределами кроны было ничего не видно, лишь белое сияние. И внизу ничего, кроме ветвей, рассекающих бездну в разных направлениях. По идее, где-то у этого дерева есть корни, но у меня кружилась голова и к горлу подкатывала тошнота от ощущения, что Мировое Древо и всё его содержимое, включая мой родной мир, болтается без всякой опоры в первозданном тумане бездны Гиннунгагап.

Если я упаду, то в лучшем случае сломаю себе шею о ветку, расположенную ниже. А в худшем – буду вечно падать сквозь Великое Белое Ничто.

Должно быть, я наклонился вперёд, потому что Блитцен схватил меня за руку:

– Осторожно, малыш. Когда первый раз забираешься на Мировое Древо, может закружиться голова.

– Ага, я заметил.

Хэртстоун так и висел мешком у нас с Сэм на руках. Он пытался встать на ноги, но они упорно подгибались, причём под неестественными углами.

Сэм споткнулась и выронила треснувший щит. Он, кувыркаясь, улетел в бездну. Она опустилась на корточки, в глазах её билась едва сдерживаемая паника:

– Иггдрасиль нравился мне куда больше, пока я могла летать.

– А Гунилла и остальные смогут нагнать нас здесь? – спросил я.

– Им придётся потрудиться, – ответила Сэм. – Портал-то открыть они сумеют, но он не обязательно выведет их на нашу ветку. И всё-таки нам лучше не задерживаться. Ходить по Иггдрасилю не особо полезно для душевного здоровья.

Хэртстоун наконец сумел нащупать опору и выпрямиться. На языке жестов он сказал: «Я в порядке. Идём». Но руки у него так тряслись, что вышло скорее: «Ты – кроличья нора».

Мы пошли по ветви.

Меч Лета гудел у меня в руке и тащил вперёд, как будто знал, куда идти. Мне оставалось только надеяться, что он и правда знает.

Жестокие ветра налетали со всех сторон. Ветви раскачивались, и на нашем пути вперемешку с пятнами света танцевали глубокие тени. Мимо пролетел листочек размером с каноэ.

– Не расслабляйся, – сказал мне Блитцен. – Помнишь то ощущение, когда ты только открыл портал? Попробуй снова нащупать его. Найди для нас выход.

Пройдя примерно четверть мили, мы увидели ветку поменьше, тянущуюся под нашей под углом к ней. Мой меч загудел громче и потянул вправо.

Я оглянулся на друзей:

– Вроде бы наш выход вон там.

Казалось бы, что может быть легче – перебраться с ветки на ветку? Но для этого нам пришлось съехать добрых десять футов вниз и спрыгнуть с одной неровной поверхности на другую, и при этом ветер, завывая, раскачивал ветви в разные стороны. Даже удивительно, что никто из нас не разбился и не улетел в тартарары.

Пробираться по узкой ветви оказалось сложнее – при каждом нашем шаге она раскачивалась сильнее. Один раз меня пришлёпнуло листом – словно прямо на голову из ниоткуда свалился здоровенный кусок зелёного брезента. В другой раз я посмотрел под ноги и увидел, что стою на трещине в коре и где-то в полумиле подо мной внутри ветви виднеются снежные шапки гор, словно я нахожусь в самолёте со стеклянным фюзеляжем.

Мы пробрались через лабиринт лишайников, которые возвышались на ветке, как горы подгоревшего маршмеллоу. Я зачем-то решил потрогать одну такую горку пальцем. Это было ошибкой – руку мгновенно засосало по самое запястье, и я еле сумел её высвободить.

Наконец лишайники стали меньше, размером всего лишь с диванчики из горелых зефирок. Мы прошли по ветке дальше и обнаружили, что она заканчивается полудюжиной тонких прутиков, которые нас бы точно не выдержали. Меч Лета у меня в руке будто уснул.

– Ну и? – спросила Сэм.

Я посмотрел вниз. Примерно в футах тридцати под нашей веткой раскачивалась другая, побольше. На середине её было вздутие размером с джакузи, источающее мягкий тёплый свет.

– Вот, – сказал я. – Это наш выход.

Блитцен нахмурился:

– Уверен? Нидавеллир вовсе не тёплый и светящийся.

– Я хочу сказать: меч, похоже, считает, что нам туда.

Сэм тихо присвистнула:

– Ничего себе прыгать придётся! Если промахнёшься…