Меч императора

Я окинул взглядом огромный помост, который сооружали на протяжении целого вечера, и машинально подсчитал лежащие на нем тела: тридцать четыре. Вероятно, это те, кто погиб не только сегодня, но и несколькими днями раньше. Подумать только, тридцать четыре! Для полуторасотенного гарнизона в Ойте это были огромные потери. Четверть боеспособного населения, не считая раненых. И это – безвозвратно ушедшие всего за пару-тройку дней!

Пожалуй, сейчас я начал лучше понимать неприязнь Хэнга. Здесь лежали те, кого он, как командир, не уберег. Не научил, не подсказал, не помог. И уже не важно, что его прямой вины в их смерти не было. Он командир. Он отвечает за каждого, кто сражается на этих стенах. И каждая смерть – это его маленький проигрыш. Личная потеря. Неудивительно, что он меня на дух не переносил.

Эль Сар контролировал себя лучше. Даже сейчас он оставался невозмутимым, я бы даже сказал бесстрастным, а его голос звучал на удивление ровно. Пламя разожженных костров бросало на его строгое лицо причудливые блики, отражалось в глазах, играло на пластинах новенького, отдраенного до зеркального блеска доспеха. И в чем-то это было даже красиво. Правда, одновременно и грустно. Прощаться с мертвыми всегда тяжело. Да и просто присутствовать на похоронах – скорбная обязанность для любого нормального человека.

Собравшиеся вдоль края помоста воины угрюмо молчали, думая каждый о своем. Я же, стоя немного поодаль, рассеянно разглядывал бородатые, хмурые, покрытые шрамами лица. Всматривался в тускло поблескивающие глаза. Но так и не смог понять, кто из этих суровых мужчин явился сюда, имея на теле клеймо преступника, а кто просто захотел рискнуть ради хорошего заработка.

– Сегодня мы прощаемся и провожаем в последний путь героев, – тем временем продолжал граф, оглядев ровный строй своих вытянувшихся во фрунт бойцов. – Но мы не скорбим о них и не поддаемся горю, ведь Рам была к ним милосердна. Сегодня они отправляются на ледяные равнины свободными, очищенными от грехов. Там им будет хорошо. Там их ждет новая, более мирная и спокойная жизнь. Там они будут счастливы. Поэтому мы вспоминаем их сегодня в последний раз. Отпускаем и благодарим. За наше общее дело. За наши спасенные жизни. И за то, что все мы имели честь воевать бок о бок с такими людьми.

Склонив на пару мгновений голову в знак уважения и почтения к павшим, граф взял у Хэнга зажженный факел и первым бросил на помост, где были уложены в ряд закутанные в простыни тела. Такой простой и вместе с тем нелегкий жест… Пропитанные смолой тряпки мгновенно вспыхнули, когда следом за комендантом свою лепту внес сперва командир, а затем и остальные воины. Почти одновременно с ними добавили огоньку стоящие в стороне маги. И всего через пару мгновений огромный помост занялся так, что жаром мне едва не опалило брови. Янтарное пламя с гудением взвилось до небес. Жаркие искры разлетелись во все стороны. Но никто из тех, кто неотрывно смотрел на огонь, даже не подумал отступить – люди стояли, молчали, у некоторых едва заметно шевелились губы. Но большинство просто смотрели, как вместе с сизым дымом поднимаются в небеса чужие души, и мысленно прощались с павшими, среди которых, вероятно, было немало друзей.

Когда помост прогорел, а от тел осталась лишь зола, люди так же молча развернулись и направились обратно в крепость. Огонь на берегу вскоре погас, оставив после себя гигантскую черную проплешину. Но факелы на стенах крепости будут гореть до утра. Сегодня, завтра… и много-много дней подряд. Не только в качестве источника освещения. Но и как напоминание о том, сколько жизней было и еще будет отдано за пока еще призрачную победу.

Я размышлял об этом по пути в крепость, где ради разнообразия остались распахнутыми восточные ворота. Ворчун, как и обещал, ушел – выскользнул в ночь, едва Надир приоткрыл для него створку. Но я до сих пор чувствовал его присутствие и был рад, что хотя бы какое-то время брат проведет среди своих. Ему это было нужно. И мне это было нужно, потому что там, за пределами каменных стен, он оставался свободным. А я мог спокойно вздохнуть и делать свое дело дальше, уже не думая, что кто-то может меня шантажировать.

– Уа-а-а… уау-у-у! – вдруг донеслось, как по заказу, с одного из холмов.

Миновав ворота, я непроизвольно улыбнулся.

– Твой? – оттеснил меня в сторону Атис.

– Мой.

– Ну и правильно, – неожиданно одобрил он. – Лучше по травке бегать, чем киснуть в четырех стенах, где даже развернуться негде. Ты, кстати, как сам? Отдохнул? Наелся? Выспался?

Я насторожился:

– С чего это ты озаботился моим самочувствием?

– Да мы, понимаешь, поспорили с Миттом, и он заявил, что я при всем желании тебя на лопатки не уложу.

Добравшись до входа в свой тупичок, я фыркнул:

– Передай, что он дурак, и спи спокойно.

– То есть считаешь, что все-таки уложу? – довольно блеснул в темноте глазами Атис.

– Считаю, что вы оба страдаете фигней. А тот, кто это предложил, еще и дурак. Вам что, развлечений было мало? Или считаете, что завтрашних не хватит? Быть может, вам шило в одном месте не дает спокойно уснуть?