Меч и его Эсквайр

Может быть, она и была недужна, как говорили за ее спиной. Скорее всего, ей уже объяснили, что ей с рождения не дано знать радости соития с мужчиной, вынашивания и рождения детей. Но как она была прелестна – будто яблоневый цвет на теплом ветру! Белокурая, тонкая, с перламутровой кожей и сияющими глазами совершенно неправдоподобной голубизны. В ней не было ни кровинки, ни жилки от меня – однако я ощутил нашу обоюдную близость так остро, что протянул руку и слегка дотронулся до ее мягких кудрей.

И да: она, эта лучезарная и наивная отроковица, прекрасно видела свой путь. Как нечто нарисованное на облаках: послушница-клариссинка, монахиня, принявшая постриг, самая юная в стране аббатиса новой орденской ветви. Нечаянная вещунья и пророчица. Когда ей удастся отгородиться от нашего мутного, бифокального, двусмысленного мира высокой монастырской стеной, она выздоровеет и окончательно прозреет.

– Здравствуйте, ваше королевское величество. Здравствуй… внучка.

Они улыбнулись обе.

И тут меня нахлынуло…

Эстрелья в жесткой парчовой мантии темного пурпура, что скрывает ее стан и волочится за ней по песку и камням. Осанка пряма, лицо серьезно, волосы забраны в пышную косу. Проходит меж рядов, полных народу, готовится взойти на помост. Так какое-то странное, громоздкое сооружение – огромный сундук, обтянутый тканью? И костры горят по всем четырем сторонам – ясное пламя в бронзовых чашах.

Изображение мигнуло раз-другой и тотчас исчезло. Что это, безмолвно спросил я кого-то: самого себя, Бельгарду. Прошлое или будущее? Или то, чего еще нет на этой земле?

– Прошу к столу. Садитесь без мест, – вежливо прервала Эстрелья наше безмолвное общение. – Как кому захочется – я думаю, наши желания будут согласны.

Четыре женщины. Четыре элемента. Воплощения четырех стихий. Эстрелья – огонь, Фалассо – вода, Библис – земля, Бельгарда – воздух… И я – пятый в этой череде. Так мы вкушали совместную трапезу – практически молча, обмениваясь лишь краткими словами и улыбками.

Когда мои гостьи откланялись и вернулись к своей небольшой свите. Что ждала их в заснеженном саду, а Фалассо и ее госпожой снова стали навешивать на меня узы, я спросил:

– Это невозможно более терпеть. Что было с Фрейром?

– В самом деле хотите знать? Или вам нужно подтверждение уже давно известному?

– Хочу знать доподлинно, – отчеканил я.

– Тогда… Он спас флот, но этим нарушил присягу. Поэтому, хотя его казнили по приговору суда, бесчестия он не принял, семья сохранила его владения и в придачу ей выхлопотали солидный пенсион. Мой Аксель сделал первое, я вто… я только стояла в качестве подручного. Иначе мне было нельзя.

Помолчала, нагнувшись над моими оковами и пытаясь подоткнуть под них мягкое.

– Это ж его мне папаша высватывал. Фрейра. Чтобы не было скандала между вольными людьми…. Я отказалась даже не потому, что Фрей мне был не по нраву, хотя и моложе меня тремя-четырьмя годами. Он ведь отец нашей Беллы. Все об этом догадывались, особенно когда королеву не допустили до прилюдных торжественных родов, а Фрею вложили в ротик звание, до которого ему еще было расти да расти.

– Урия и Вирсавия, – пробормотал я имена из Книги. – Юрайя и Беер-Шеба. Отослать и забыть.

От знакомых созвучий я слегка успокоился. Эстрелья продолжала с непонятной усмешкой:

– Когда он увидел на эшафоте отчима, меня и двух наших мальчишек, он даже вроде как успокоился. Почти семейное дело, однако!

– Но ты…

– Обязана присутствовать еще и как лекарь. Всяко бывает. Меч промахнется или упадет плашмя, искалечит – но жизнь тогда можно и выпросить. Нам такое сразу же запретили.

– Бельгарда знает?

– Конечно. Собирается отмаливать грехи обоих своих родителей: это трудно, однако будет ей в радость. Вы же видели, какая она.

– Да, но Орт…

Тут я сообразил кое-что помимо сказанного и увиденного.

– Мейсти Эстрелья. Эти свидания с близкими, кормление, демонстрация клинка…

– Да.

– Ритуал Примирения.

Сколько раз я сам им руководил в юности…

– Да.

– Это значит…

– Батюшка своего Моргэйна на вас ловит, сьер Арман. Если тот не явится во Вробург с повинной головой и склоненной шеей, то он вас казнит при большом стечении народа. Войны со Скондией, я уже говорила, не начнется, хотя осложнения грядут немалые. Вы ведь фактически сложили обязанности и теперь лицо частное, не так ли? Возможно даже – преступное. Такие дела у нас творятся просто. Клевета – царица большой политики.

– Какая же он стал сволочь.

– Нет, просто меня не с ним было рядом.

Это тоже моя вина, подумал я, Mea maxima culpa….

Семейный обед. Семейный подряд на казнь. Они все дворяне, нам с Моргэйном не будет зазорно…

– Ортос рассчитывает, что его сын придет?

– Король неспособен ни одно дело завершить в мыслях. Увидеть, как говорится, во всей красе. Он и войну с ба-нэсхин ведет не на истребление, а по безмолвному договору. Ни одна сторона не хочет переводить свое будущее имущество на дым и пепел. Так что, я думаю, мы с отчимом для вас почти не опасны.

– А Моргэйну? Мой внук. Он придет?

– Да. Он придет. Он уже пересек границу с Готией и движется ко Вробургу. И все новые франзонские рабы следуют за ним.