Мавры при Филиппе III

– Нет, ваше превосходительство, – смиренно отвечал трактирщик. – Он сейчас обедал со мной.

– Позвать сержанта!

– Позвольте, генерал, это совершенно бесполезно, – возразил Пикильо, – я один виноват. Я убедил сержанта дать небольшой отдых пленным, потому что они едва тащились.

– Вы, аббат, исполняли свой долг как служитель церкви, но сержант Молино не исполнил своего как солдат. Он завтра отправится на две недели под арест. А теперь, покуда, сеньор альгвазил, прикажите ему от моего имени идти с пленными, куда приказано.

– Но чернь растерзает несчастных! – вскричал Аллиага.

– Это дело сержанта, – хладнокровно отвечал дон Августин. – Ему приказано сегодня доставить их в Оканью, и он доставит.

– И доставит затем, чтобы расстрелять? – вскричал Аллиага.

– Мы, люди военные, исполняем только приказания и не рассуждаем.

– Избить беззащитных пленников?.. такое приказание…

– Жестоко, правда, однако не безрассудно! По крайней мере они не пойдут помогать Иесиду и его ничтожной шайке, как те, которых вы освободили.

Тут шум под окнами усилился. На улице и на дворе показались огни. Чернь, очевидно, хотела поджечь сарай, где находились мавры.

При первой мысли о пожаре трактирщик выбежал и, трепеща не за пленных, а за свой запас хлеба и за дом, красноречиво пустился убеждать толпу, которая состояла большей частью из его же соседей и знакомцев. Дон Августин де Мехия между тем открыл окно на двор и увидел несчастного сержанта, который с восемью солдатами стоял перед сараем в боевом порядке.

– Сержант! – вскричал генерал. – Отведи пленных, куда приказано, и если не доставишь хоть одного, то ответишь головой. Марш!

Отдав это приказание, дон Августин по-прежнему спокойно сел за стол; в эту минуту вбежал трактирщик, которому в тот день суждено было беспрестанно являться с выражением страха и смятения. Он был бледен как мертвец и едва дышал.

– Ваше превосходительство!.. Мавры спускаются с гор и вступают в город… Грабят и режут всех, кто под руки попадает.

– Мавры! – повторил генерал, пожав плечами. – Какой вздор! – И он спокойно налил две рюмки: сперва аббату, потом себе.

– Уверяю вас, ваше превосходительство! Они спустились в долину.

– Но с которой же стороны? – спросил дон Августин с нетерпением.

– Со стороны Оканьи.

– Не может быть!.. Туда именно я сегодня утром отправил колонну дона Диего Фахардо. У него тысяча двести лучших наших солдат и шесть орудий. Этого достаточно, чтоб остановить всю армию мятежников.

– Однако ж, кажется, он не остановил, потому что мавры уже здесь, в городе, и все жители спасаются бегством… слышите, слышите?..

В отдаленных улицах раздалось несколько ружейных выстрелов.

– Странно! – сказал генерал. – Однако ж надобно посмотреть, что там такое.

Зловещий гул и крики усилились, и по временам довольно хорошо можно было различать вопли мавров:

– Аллах! Аллах! Смерть христианам, смерть испанцам!

Генерал поспешно, но спокойно встал, взял свою шпагу и приготовился выйти.

Тут вбежал какой-то офицер, одежда его была в беспорядке, кровь текла из нескольких ран.

– Останьтесь, останьтесь, генерал! – кричал он.

– Это вы, дон Диего! Что это значит? – спросил Мехия.

– Останьтесь! Не выходите! – продолжал дон Диего Фахардо. – На крыльце несколько наших офицеров и восемь солдат сержанта Молино. Они выдержат первый напор, пока вы успеете скрыться.

– Мне скрываться? – возразил Мехия с надменной улыбкой. – Вы с ума сошли, дон Диего, опомнитесь. Что случилось? Почему вы оставили ваш пост, ваших солдат?

– Моих солдат! – вскричал Диего с бешенством и отчаянием. – Мои солдаты все убиты, уничтожены!

– А ваша артиллерия, ваши снаряды?

– Все в руках мятежников!

– Не может быть!

– Я сам говорил себе: этого не может быть! – вскричал Диего, обтирая рукою кровь со лба. – А между тем эта кровь – моя… О! предатели! проклятые предатели! Не будь этого, всем бы им вместе не победить капитана Фахардо.

– Кто же вам изменил?

– Проводник! Наши солдаты схватили одного мавра, а я вздумал употребить его как вожатого и за это обещал ему даровать жизнь. Часа два мошенник водил нас по узким ущельям и крутым острым утесам, потом вдруг остановился и закричал: «Сюда, братья, сюда! За жизнь мою я предаю вам врагов! Берите, бейте их!» Я тут же застрелил его. Но в то же время узкое ущелье, в которое мы зашли, было завалено огромными глыбами камней, сброшенных сверху. Что против этого было делать храбрости и дисциплине? Сражаться не было средств, вперед идти невозможно и назад также. Мавры осыпали нас каменьями с высоты оврага, а мы стреляли на воздухе и то недолго. Вся моя колонна раздавлена, размозжена самым ужасным образом!.. Нас, человек двадцать не больше, ушло кое-как с неимоверными усилиями, но мавры преследовали нас до сих пор… Бежать! Бежать от мятежников! Такого позора я никогда вообразить не мог… И это, может быть, еще не все, они уже овладели городом…

– А вот увидим, – отвечал дон Августин, который выслушал рассказ так же спокойно, как некогда Филипп Второй выслушал весть об уничтожении Великой Армады. – Вы, может быть, еще ошибаетесь, дон Диего?