Мастер искажений

— Скорее наоборот, — фыркнул Мистивир. — Я родился на одном из миров, переделанных ещё до изобретения петли времени. Там богатые запасы тяжёлых металлов и редких соединений, причём с очень высокой концентрацией. Моя родная система — это сплошные шахты на планете и в космосе. Её очень торопились освоить, и в итоге случилась экологическая катастрофа. Океаны полны разнообразной мутировавшей жизни, зато суша — пустыня, если не считать искусственной зелени в городках и на гидропонных фермах. Планета заодно обеспечивает продовольствием всю систему. А ещё запах.

Мистивир скривился от воспоминаний.

— Вонючий. Он пропитывает и человека, и одежду. То есть, пока ты живёшь внизу, обоняние приспосабливается, ты его не ощущаешь вообще. Но стоит чужаку оказаться рядом с тобой на какой-нибудь станции, как он невольно начинает морщиться. Поэтому живущие на орбитальных обогатительных заводах и на космических шахтах к планетникам относятся свысока. Я свою жизнь ненавидел, я рвался улететь. Сначала добился того, что получил в школе на выпускных экзаменах высший балл по городу и право на стипендию в планетарном университете. Начал учиться на врача и параллельно на техника по обслуживанию кислородного оборудования.

Мистивир перехватил удивлённый взгляд Лены и пояснил:

— Это только кажется, что инженером на орбитальный завод проще попасть. Так думают все, и конкуренция большая. А вот хороших врачей, заодно способных работать с жизнеобеспечивающим оборудованием, мало. На небольших шахтах такие на вес золота. Уже во время практики у меня открылся талант эспера. Обычно он передаётся по наследству, но иногда ген просыпается и просто так. Так я и попал в один из университетов столичного сектора, где готовили Мастеров искажения. К Юриусу.

— Тоже старался быть первым, получил место в столице, — хихикнула Лена. — Надменный, заносчивый, честолюбивый, не ищущий от жизни ничего, корме богатства, славы и высокого положения. Так про тебя Юриус говорил?

Мистивир нагнулся, поцеловал девушку и весело ответил:

— Чувствую, мне эта его характеристика долго икаться будет. Но ты права. Я и в училище таким же был. И в первый год службы. Пока… В общем, я увидел себя со стороны. Если без секретных подробностей — мы тогда спасали лайнер, набитый золотой молодёжью и попавший к нереям. А потом давили базу нереев в глубине нашего пространства: узнали координаты, куда должны были перегнать лайнер. Нереи — большие любители человечины, она у них как деликатес идёт. Причём искусственно выращивать мясо им не подходит, только естественные организмы. До сих пор, когда могут, промышляют грабежом и скупают пленников у пиратов. Потому-то мы с нереями фактически в состоянии вечной нескончаемой войны.

— Фу, — скривилась Лена. — Ты про это вспомнил специально к ужину?

— Ага. Мне больше достанется, если откажешься.

— Щас! Не дождёшься. Скорее у тебя порцию отберу.

— Договорились. Так вот, о чём я? Легион — это армейская элита, лучшие. Вот я и сообразил, как выгляжу в глазах сослуживцев. Ладно, — Мистивир аккуратно усадил девушку, встал и снял котелок с костра. — Суп готов, а нам завтра надо пройти минимум километров тридцать. Так что ужинаем — и спать.

* * *

Лена по прошлому своему опыту турпоходов с приятелями опасалась, что идти им недели полторы самое меньшее. Но в здешнем лесу не встречалось ни серьёзных буреломов, ни широких рек или крупных оврагов. Как в обычном туристическом регионе, не раз попадались тропы, явно протоптанные человеком. Так что утром шестого дня Мистивир, прикинув по компасу-навигатору, где они находятся, сообщил, что до шоссе, где наверняка ездит транспорт, осталось не больше одного перехода.

Они как раз присели на небольшой полянке перекусить перед последним марш-броском километров на десять. Было тихо, еле заметный ветерок легонько касался тонких веток в кронах, да из-за глубины леса доносились какие-то шорохи и потрескивания. Вдалеке переругивались незнакомые птицы. Внезапно Мистивир поставил на траву кружку, на пару секунд прикрыл глаза и замер, будто прислушиваясь. Затем поднял с земли камень и бросил в заросли высокой травы и густого кустарника на краю полянки.

— А ну-ка, выходи.

Высокие стебли заколыхались, послышалось шуршание. Над гущей травы поднялись голова, плечи и грудь обнажённого человека. Насколько сумела разглядеть Лена — мужчина. Неожиданный визитёр обладал великанской статью — на голову выше Мистивира, косая сажень в плечах — а заодно округлым приятным, мужественным и красивым лицом. Из-под пшеничных бровей и длинной чёлки таких же светлых волос смотрели серо-синие глаза. Навскидку старше Лены, но моложе Мистивира. Лет двадцать восемь. А ещё, судя по скованной позе и тому, как он постоянно отводил взгляд в сторону и замер на границы травы, скорее всего, голый целиком. Но если Мистивир даже голым напоминал поджарого ловкого гепарда, то великан — матерого секача, под лоснящейся шкурой которого перекатываются сильные мышцы.

— Я не собирался на вас нападать, — голос нежданного гостя пророкотал низким басом.