Марсианские хроники

"Then why ask questions?	- Тогда зачем спрашивать?
Accept me!"	Пришел, и все тут.
"But your mother; the shock..."	- Но твоя мать, такая неожиданность...
"Don't worry about her.	- Не беспокойся, все будет хорошо.
During the night I sang to both of you, and you'll accept me more because of it, especially her.	Ночью я пел вам обоим, это поможет вам принять меня, особенно ей.
I know what the shock is.	И знаю, как действует неожиданность.
Wait till she comes, you'll see."	Погоди, она войдет, и убедишься сам.
He laughed, shaking his head of coppery, curled hair.	И он рассмеялся, тряхнув шапкой кудрявых медно-рыжих волос.
His eyes were very blue and clear.	У него были очень голубые и ясные глаза.
"Good morning, Lafe, Tom."	- Доброе утро, Лаф и Том.
Mother came from the bedroom, putting her hair up into a bun.	- Мать вышла из дверей спальни, собирая волосы в пучок.
"Isn't it a fine day?"	- Правда, чудесный день?
Tom turned to laugh in his father's face.	Том повернулся к отцу, улыбаясь:
"You see?"	- Что я говорил?
They ate a very good lunch, all three of them, in the shade behind the house.	Вместе, втроем, они замечательно позавтракали в тени за домом.
Mrs. LaFarge had found an old bottle of sunflower wine she had put away, and they all had a drink of that.	Миссис Лафарж достала припрятанную впрок старую бутылку подсолнухового вина, и все немножко выпили.
Mr. LaFarge had never seen his wife's face so bright.	Никогда еще Лафарж не видел свою жену такой веселой.
If there was any doubt in her mind about Tom, she didn't voice it.	Если у нее и было какое-то сомнение насчет Тома, то вслух она его не высказывала.
It was completely natural thing to her.	Для нее все было в порядке вещей.
And it was also becoming natural to LaFarge himself.	И чем дальше, тем больше сам Лафарж проникался этим чувством.
While Mother cleared the dishes LaFarge leaned toward his son and said confidentially,	Пока мать мыла посуду, он наклонился к сыну и тихонько спросил:
"How old are you now, Son?"	- Сколько же тебе лет теперь, сынок?
"Don't you know, Father?	- Разве ты не знаешь, папа?
Fourteen, of course."	Четырнадцать, конечно.
"Who are you, really?	- А кто ты такой на самом деле?
You can't be Tom, but you are someone.	Ты не можешь быть Томом, но кем-то ты должен быть!
Who?"	Кто ты?
"Don't."	- Не надо.