Марсианские хроники

Rubber-tire swings hung in the silent air, uninhibited.	В безмолвном воздухе застыли брошенные качели из старых покрышек.
The washing rocks at the river were empty, and the watermelon patches, if any, were left alone to heat their hidden liquors in the sun.	Опустели плоские камни на берегу - излюбленное место прачек. На заброшенных бахчах одиноко дозревают арбузы, тая под толстой коркой освежающий сок.
Spiders started building new webs in abandoned huts; dust started to sift in from unpatched roofs in golden spicules.	Пауки плетут новую паутину в покинутых хижинах; сквозь дырявые крыши вместе с золотистыми лучами солнца проникает пыль.
Here and there a fire, forgotten in the last rush, lingered and in a sudden access of strength fed upon the dry bones of some littered shack.	Кое-где теплится забытый в спешке костер, и пламя, внезапно набравшись сил, принимается пожирать сухой остов соломенной лачуги.
The sound of a gentle feeding burn went up through the silenced air.	И тогда тишину нарушает довольное урчание изголодавшегося огня.
The men sat on the hardware porch, not blinking or swallowing.	Мужчины, словно окаменев, сидели на веранде скобяной лавки.
"I can't figure why they left now.	- Не возьму в толк, с чего это им вдруг загорелось уезжать именно сейчас.
With things lookin' up.	Вроде, все шло на лад.
I mean, every day they got more rights.	Что ни день, новые права получали.
What they want, anyway?	Чего им еще надо?
Here's the poll tax gone, and more and more states passin' anti-lynchin' bills, and all kinds of equal rights.	Избирательный налог отменили, один штат за другим принимает законы, чтобы не линчевать, кругом равноправие!
What more they want?	Мало им этого?
They make almost as good money as a white man, but there they go."	Зарабатывают почти что не хуже любого белого -и вот тебе на, сорвались с места.
Far down the empty street a bicycle came.	В дальнем конце опустевшей улицы показался велосипедист.
"I'll be goddamned. Teece, here comes your Silly now."	- Разрази меня гром, Тис, это твой Силли едет.
The bicycle pulled up before the porch, a seventeen-year-old colored boy on it, all arms and feet and long legs and round watermelon head.	Велосипед остановился возле крыльца, на нем сидел цветной, парнишка лет семнадцати, угловатый, нескладный - длинные руки и ноги, круглая, как арбуз, голова.
He looked up at Samuel Teece and smiled.	Он взглянул на Сэмюэля Тиса и улыбнулся.
"So you got a guilty conscience and came back," said Teece.	- Что, совесть заговорила, вернулся, - сказал Тис.
"No, sir, I just brought the bicycle."	- Нет, хозяин, я просто привез велосипед.
"What's wrong, couldn't get it on the rocket?"	- Это почему же - в ракету не влазит?
"That wasn't it, sir."	- Да нет, хозяин, не в том дело...
"Don't tell me what it was!	- Можешь не объяснять в чем дело!
Get off, you're not goin' to steal my property!"	Слазь, я не позволю тебе красть мое имущество!