Манчестерский дневник

Дальше следовала непродолжительная беседа, во время которой Леви пустил в ход и свой природный дар убеждения и своё природное обаяние.

— Ну, хорошо, договорились, — женщина-начальник поднялась со своего кресла — приходи завтра к 07:30 на свой неполный рабочий день, попробуешь, поработаешь. Да, не забудь принести фотографии на пропуск. Сейчас получишь временный, а потом выдадим тебе постоянный. Всё ясно? Да, хотела спросить, а зачем тебе деньги? На аппаратуру? Музыку любишь? Ну, иди, музыкант. Завтра не опаздывай.

Долгожданные утренние часы! Первый рабочий день в левиной юной жизни! Сейчас как раз наступили летние каникулы и, когда его сверстники занимаются всякими глупостями и безделицами, Леви может немного поработать на этой фабрике, как его товарищ Женя, чтобы впоследствии купить себе вожделенные предметы.

Запылённая Курляндская улица, запылённые тополя. Клочки запылённого пуха свисают с них, лежат грязными комьями у их корней, некоторые тяжеловесно пытаются подняться в воздух, но тут же оседают в серую пыль асфальта. Слева через дорогу — широкие железные ворота, здание из когда-то белых кирпичей с большими орденами на фасаде — фабрика «Веретено». Леви запускают без лишних проволочек через проходную, проводят в цех. Леви не знает, что делать, за что взяться. Какая-то женщина в сером халате инструктирует его, показывает железную телегу, на которую надо будет грузить шпули с нитками и перевозить их от одних станков к другим. В громадном зале стоит серо-сизый туман от пыли, недостаточного освещения и от никогда не мытых стёкол, стоит нескончаемый грохот, перекричать который невозможно. Это гул от тысячи ткацких машин с их железными деталями равномерно бьёт сначала по ушным перепонкам, потом проникает всё глубже и глубже, добираясь до мозга, сердца и нервов. Леви катит неподдающуюся телегу от одного станка к другому медленно и мучительно. То ли от недостатка свежего воздуха, то ли от какой-то безнадёжности, которой этот воздух наполнен, Леви покрывается липким противным потом. Леви ищет глазами часы, которые сквозь туман проглядывают с закопчённой стены. Их стрелки, подобные колёсам телеги, видимо, такие же тяжеловесные — передвигаются с превеликим трудом или же вообще не передвигаются. Ползёт время, ползёт тележка, наполненная шпулями с намотанными на них нитками. Леви знает, что около двенадцати часов дня должен наступить обеденный перерыв. Но эти двенадцать часов упрямо не наступают, всё пребывает в каком-то тягостном забвении и только струйки пота под рубашкой весело сбегают вниз, довольные, видимо, тем, что им не приходится лицезреть всей этой удручающей обстановки, тем, что они спрятаны под тканью одежды.

— Эй, парень! Перерыв. — Выводит Леви из забытья мужицкий голос и похлопывание по плечу. — Перерыв на тридцать минут, иди перекуси в столовку.

Пропылённый мужик в робе исчезает, сливаясь со станками и стенами, а до Леви доходит, что это, наконец-то ожидаемое время, ожидаемый перерыв! Он всё в том же забытье с железным гулом в ушах, выходит через проходную на улицу, которая после ткацкого цеха уже не кажется такой пыльной и серой. Ни о чём не думая он идёт к себе домой. Окружённый всё тем же туманом и гулом в ушах, Леви поднимается к себе домой на лифте, заходит в квартиру. В квартире мягкая тишина и прохлада. Леви заходит в ванную комнату, открывает на полную мощность кран с холодной водой, наполняет ванную. Потом он раздевается и полностью погружается в это прохладное блаженство. Вместе с освежающей, оживляющей прохладой в мозг проникает и твёрдо оформляется мысль: «я больше в своей жизни никогда работать не буду».

Птицы поют на улице, на крышах. Воздух наполнен возрождающейся после зимы жизнью: кое-где пробивается трава, цветы. Деревья свежей зеленью шелестят на ветру.

— Как же прекрасна эта жизнь! Как прекрасен этот мир! Никакие деньги не стоят такой работы. Больше я никогда, никогда так работать не буду, — повторяет Леви уже вслух посетившую его мысль.

12 февраля 2005. Манчестер. Шаббат

Так как, понятно, что всё в Шаббат должно покоится, покоились и письменные принадлежности Леви: ручки, тетрадь. После окончания Шаббата он попытался восстановить события дня, не так полно, но, всё-таки, его последовательность и вот, что получилось.