Малый дом в Оллингтоне. Том 2

– Кто вам это сказал? – спросил сквайр таким тоном, который показывал, что ему вовсе не нравится предмет, избранный священником для разговора.

– Мне говорила мистрис Бойс, а ей, кажется, сообщила мистрис Харп.

– Лучше бы мистрис Харп занялась своими делами, а не распускала пустых толков.

Сквайр ничего больше не сказал, а мистер Бойс чувствовал, что сквайр обошелся с ним грубо.

Доктор Крофтс приезжал в Оллингтон и объявил как неоспоримый факт, что болезнь – скарлатина. Недаром сельские врачи обижаются на недоверчивость к их приговорам. Городские врачи всегда подтверждают все, сказанное сельскими.

– Нет никакого сомнения, что это скарлатина, – сказал доктор Крофтс. – Впрочем, все симптомы болезни благоприятны.

Но как бы ни были благоприятны симптомы болезни, ее последствия были весьма нехороши для других. Дня через два Лили почувствовала себя нездоровой. Она хотела скрыть это, боясь попасть на попечение доктора как больная, но ее усилия были бесполезны, и на следующее утро узнали, что она тоже заболела скарлатиной. Доктор Крофтс уверял, что болезнь имеет вид самый благоприятный. Погода стояла холодная. Присутствие болезни в доме требовало лишь большой осторожности ото всех и немедленного обращения к врачу за советом. Доктор Крофтс просил мистрис Дейл успокоиться, но при этом настоятельно требовал, чтобы сестры не были вместе.

– Нельзя ли вам отправить Белл в Гествик к мистрис Имс? – спросил он.

Но Белл протестовала против этой меры, и ее с трудом удалили из спальни матери, куда Лили как больная была переведена.

– Если вы позволите мне быть откровенным, – сказал Крофтс, обращаясь к Белл на второй день после того, как болезнь Лили выяснилась, – вы нехорошо делаете, оставаясь здесь.

– Я ни в коем случае не оставлю маму, когда у нее столько хлопот, – сказала Белл.

– Но если и вы заболеете, тогда хлопот прибавится.

– Я никак не могу этого сделать, – отвечала Белл. – Если меня увезут в Гествик, я буду так беспокоиться, что пешком приду назад, лишь только представится удобная минута.

– Мне кажется, вашей матушке будет спокойнее без вас.

– А мне кажется, что ей будет спокойнее, когда я останусь при ней. Мне всегда не нравилось, когда говорили, что такая-то женщина бежала от болезни, а когда поступает таким образом сестра или дочь, то это невыносимо.

Итак, Белл осталась, хоть и не получила дозволения видеться с сестрой, она только находилась подле комнаты, занимаемой больною, и исполняла разные услуги, в которых оказывалась крайняя необходимость.

И вдруг сколько невзгод обрушилось на обитательниц Малого дома! Не поодиночке обрушивались на них несчастья, а целым валом. Едва прошло два месяца с тех пор, как они получили ужасные известия о Кросби, известия, которые уже сами по себе были достаточны, чтобы сокрушить все семейство, и к этим несчастьям начали прибавляться другие – одно за одним. Вопреки предсказанию доктора, Лили заболела серьезно, и через несколько дней у нее начался бред. Она беспрестанно твердила матери о Кросби, говоря о нем, как говорила во время минувшей осени. Но и в самом бреду она помнила, что они решились оставить свое настоящее жилище. Она два раза спрашивала доктора, готова ли их квартира в Гествике.

Именно при таких обстоятельствах доктор Крофтс впервые услышал об их намерении. В эти дни худшего состояния болезни Лили он приезжал в Оллингтон ежедневно и однажды оставался ночевать. За все эти хлопоты он ни под каким видом не хотел принять платы, да он ее никогда и не принимал от мистрис Дейл.

– Лучше бы вам не ездить так часто, – сказала Белл однажды вечером, когда они вместе стояли у камина в гостиной после того, как Крофтс вышел из комнаты больной, – вы обременяете нас долгом перед вами.

В этот день был перелом болезни Лили, и он мог объявить мистрис Дейл, что больная, по его мнению, вне всякой опасности.

– Мои визиты скоро будут совсем не нужны: самое худшее миновало.

– О, как приятно это слышать! Она будет обязана вам жизнью, но вместе с тем…

– О нет, скарлатина нынче совсем не такая страшная болезнь, как бывало прежде.

– Так зачем же вам было посвящать ей так много своего времени? Я страшусь при одной мысли о той потере для вас, которой мы были причиной.

– Лошадь моя потеряла больше, чем я, – сказал доктор, смеясь. – Мои пациенты в Гествике не так многочисленны. – При этом доктор вместо того, чтобы уехать, сел на стул. – А верно, что вы оставляете этот дом?

– Совершенно верно. Мы переедем в конце марта, если только позволит состояние здоровья Лили.

Сказав это, Белл тоже села, и они долго смотрели на пылавший в камине огонь, не говоря ни слова.

– Скажите, Белл, какая этому причина? – спросил наконец доктор Крофтс. – Впрочем, я не знаю, вправе ли я задавать подобные вопросы?

– Вы вправе спрашивать обо всем, что нас касается, – отвечала Белл. – Наш дядя очень добр, более чем добр, он великодушен. Но, по-видимому, он воображает, что это дает ему право вмешиваться в дела нашей мамы. Это нам не нравится, и потому мы уезжаем.