Мальчик за последней партой

ХЕРМАН. Нет, я никому не собираюсь давать твою писанину. Но! Если она попадет кому-то в руки, и он станет читать это, как роман… Тут чего-то не хватает… Не хватает неопределенности. Конфликтов.

ЭСТЕР. Твой приятель уже ушел?

РАФА. Да, он опаздывал на автобус.

ЭСТЕР. На, съешь оливку.

РАФА-ОТЕЦ. Мы с мамой ценим то, что ты делаешь для этого парнишки. Когда представляется возможность кому-то помочь, нельзя ее упускать.

РАФА. Он тоже мне помогает.

РАФА-ОТЕЦ. Понятно. Взаимовыручка. Он тебе – по математике, ты ему – по философии.

ЭСТЕР. Ты знаешь, что у него за семья?

РАФА. Я не много о нем знаю. Он не очень разговорчивый. И в классе тоже. В классе он вообще ни с кем не говорит.

РАФА-ОТЕЦ. Это неправильно. Скажи своим друзьям, чтобы они с ним больше общались.

РАФА. Но это он сам ни с кем не хочет говорить.

КЛАУДИО. Конфликтов?

ХЕРМАН. Персонаж чего-то хочет и вырабатывает стратегии, чтобы добиться желаемого. Но у него на пути возникают трудности: соперники, враги. Противники в целом. Одиссей хочет вернуться домой, но циклоп пытается его убить, нимфа влюбляется в него и похищает, сирены гипнотизируют своим пением… А порой конфликты героя направлены не на кого-то другого, а на самого себя. Я не имею в виду дилеммы вроде «Ремонт гостиной или грошовый бизнес с Китаем». Я говорю о настоящей борьбе, разворачивающейся в сердце героя. Возьмем конфликт Ахилла: стоит ли ему идти на Трою, как того требует воинская честь, или лучше остаться с возлюбленной Деидамией? И читатель задается вопросом: сможет ли герой повествования преодолеть трудности и добиться цели? Вот вопрос на миллион долларов, который должен постоянно терзать читателей: «А что дальше»? Читателю нельзя давать передышки, его нужно все время держать в напряжении. Читатель – это тот же султан из «Тысячи и одной ночи»: если ему станет скучно, он велит отрубить Шехерезаде голову. Кому-то, возможно, ни к чему ни конфликты, ни подвешенное состояние, неизвестность… Но мне нужно, чтобы что-то происходило. Как и всем остальным, за исключением считанных интеллектуалов. Людям нравится, чтобы им рассказывали истории.

Пауза.

КЛАУДИО. Спасибо, господин учитель.

ХЕРМАН. Не называй меня «господин учитель». И вот еще что: тебе нужно быть активнее на уроках. Когда я вызываю добровольцев к доске или задаю вопросы, ты должен хоть иногда открывать рот. Иначе я буду вынужден не допустить тебя к экзамену.

Клаудио собирается уходить. На полпути оборачивается.

КЛАУДИО. В среду у нас промежуточный экзамен по математике. Рафа не сдаст. А если он не сдаст, то ему наймут частного преподавателя, а меня выставят. Нужно достать вопросы любым способом.

ХЕРМАН. Ты просишь, чтобы я украл вопросы по математике?

КЛАУДИО. Не вижу другого выхода. Он никак не может усвоить мнимые числа.

Пауза.

ХЕРМАН. Тебе уже необязательно там находиться, чтобы писать. Включи воображение.

КЛАУДИО. Я пробовал, ничего не получается. Мне нужно их видеть. В общем, вы сами знаете, где нужно искать: в учительской, или в кабинете математики, или в копировальной. Если не хотите, чтобы меня выставили за дверь.

РАФА-ОТЕЦ. Пятерка! Видишь, как можно всего добиться, если по-настоящему захотеть?

Рафа и Рафа-отец хлопают друг друга по рукам, как баскетболисты при попадании в корзину.

РАФА-ОТЕЦ. Просто невероятно! А что у тебя, Клаудио?

КЛАУДИО. Четверка.

РАФА-ОТЕЦ. Тоже неплохо. Но пятерка! Это нужно отметить. Мама уже знает? Эстер! Он принес пятерку по математике!

Рафа и Рафа-отец хлопают друг друга по рукам.

КЛАУДИО. Моя четверка кажется им тоже приемлемой, и на меня начинают смотреть как на еще одного члена команды. Мне даже предлагают сыграть с ними в баскетбол.

РАФА. Мы с ребятами играем по субботам, с шести до восьми.

РАФА-ОТЕЦ. Давай, решайся. Мы не очень жестко играем.

КЛАУДИО. Я отвечаю, что у меня другие планы. По мере того, как я удаляюсь от их дома, я пытаюсь представить себе, что это я перебрасываюсь мячом с моим отцом и пытаюсь попасть в корзину. Нет, у меня не получается даже на минуту вообразить, что я играю в мяч с отцом. Тем не менее, именно этим они занимаются каждую субботу. Рафа-сын и Рафа-отец. Они радуются, когда мяч залетает в корзину, и делают горестные лица, когда не попадают. А она? Чем в это время занимается она? В половине шестого в субботу я сижу в парке на скамейке, откуда я подглядывал за ними все лето. Без четверти шесть мне видно, как баскетболисты выходят из дома. Ровно в шесть я нажимаю кнопку звонка, и ужасающая банальность его мелодии меня уже не удивляет. Дверь открывается, и на пороге стоит она – женщина, которой очень скучно жить на свете.

ЭСТЕР. Ты все-таки передумал? Они только что ушли. Давай я позвоню, чтобы они за тобой вернулись.

КЛАУДИО. Нет, не нужно звонить. Просто я вчера забыл учебник. По математике.

ЭСТЕР. Я не видела. Но ты проходи и сам поищи.