Lost structure

которого отдельные исторические события (вещи, люди, представления) оказываются доступными для

понимания, они освещаются и приходят в своему Da (здесь), как говорит, воспроизводя

хайдеггеровскую терминологию, Гадамер, представая в свойственном им бытии. Как таковой горизонт

всегда неразличим, поскольку всякое понимание осуществляется внутри того горизонта, который и

делает его возможным. Так понимаемый язык в конце концов отождествляется с самим бытием, по

крайней мере в том хайдеггеровском смысле, с которым Гадамер, по-видимому, согласен, 161 "Когда я говорю о Хайдеггере и тем более когда я его перевожу, все мои усилия направлены на то, чтобы

позволить слову высказать свой суверенный смысл" Ibidem, pag.528

162 Мы следуем здесь интерпретации Джанни Ваттимо Gianni Vattimo, Poesia e ontologia, Milano, 1967 См

pagg.17-19

346

бытием как светом, в котором предстают отдельные сущие и который невидим именно по той

причине, что он-то и делает их видимыми... Бытие, ухватываемое как лингвистический горизонт, предшествующий установлению любых исторических отношений, есть вместе с тем Sichdarstellen, выявление в свете и возможность всяческого выявления в свете. . Речь не идет о растворении

бытия в языке, но скорее о понимании языка как слова бытия, в котором обнаруживается любое

сущее и внутрь которого человек всегда уже заранее помещен» 163.

По Хайдеггеру, выходит, что есть только одна возможность вступить в отношения с бытием: это

герменевтическая деятельность, никогда не полное, но всегда целостное истолкование, движение в

лад бытию, понуждение его к разговору без какой-бы то ни было надежды исчерпывать его тем, что сказано, умение видеть в слове "самораскрытие бытия", а не словесное обозначение каких-то

законов природы, наконец, движение, "всегда одно и то же" 164, почитающее неопределенность в

противовес стремлению к точности, характерному для всякой науки, движение не к ответам, но

рождающее способность вслушиваться.

VI.4.

Если мы привели некоторые отрывки из интерпретации Хайдеггера, которые, как представляется, проясняют мысль философа, то это вовсе не для того, чтобы умалить значение вклада, сделанного

человеком, который, впрочем как и автор этих строк, верит в возможность теории, пытающейся

охватить строгими рамками структурных дефиниций все богатство разыгрывающихся событий.

www.koob.ru

Мы вовсе не хотим сказать, что если Хайдеггер прав, то всякая возня со структура ми — пустое

дело. Но связность хайдеггеровской мысли только подчеркивает дефекты мышления, которое

такой связностью не обладает. Что уж точно пустое дело, так это постулирование структур, претендующих на окончательность. Ведь в тот миг, когда какую-то структуру объявляют

последней, она отсылает к чему-то еще, и так всякий раз, пока не столкнешься с чем-то, что не

может быть структурировано. Случай Лакана высвечивает тупики онтологического

структурализма, ибо, как только структурный дискурс доводится до логического конца, Другой, тот самый, которого хотели изловить, ускользает окончательно, оборачиваясь Различием и

Отсутствием, а признав Различие и Отсутствие, мы тем самым признаем, что никакое струк-

турирование дальше невозможно. Проведя последовательную дедукцию собственных оснований, онтологический структурализм испус-

163 Ibidem, pag . 175-180

164 См. Vattimo, Essere, stona e linguaggio in Heideghger, cit., pag . 159, особенно V 2

347

кает дух, и рождается чистая онтология без каких-либо признаков структурализма.

VII. Отмена структурализма (Деррида и Фуко)

VII.1.

A теперь пора посмотреть, к чему мы пришли. Всякий, кто размышлял о судьбах структурализма в

философском плане, или соглашался с идеей неистощимой производительности бытия, представ-

ленного разнообразными выявляющими его дискурсами, но несводимого к их законам, или же

описывал эпохальные события, в которых проявляется бытие, показывая способы их

структурирования и прекрасно понимая, что вводимые в оборот структуры являют собой лишь

проявления бытия, но не его основу.

По-видимому, оба эти философских подхода были представлены двумя разрушителями

послелакановского французского структурализма — Деррида и Фуко.

У Деррида упомянутая выше оппозиция между формой и силой, между имеющей

пространственное выражение структуры и энергией, которую излучает произведение, выливается

в противопоставление Апполона Дионису, противопоставление, находящейся вне истории, как

лежащее в основе всякой возможности истории, составляющее саму структуру историчности. Оно

— источник развития, потому что оно есть Различение в принципе, непрестанный "сброс", та же

béance. И в этом противопоставлении отношение Диониса к определяющей его структуре — это