Локация «Берег»

Светка полетела, едва не потеряв чулок, резинка на правом как всегда ослабла в неподходящий момент. Девчонка покраснела, придерживая чулок через подол грубого коричневого шерстяного школьного платья. Форменный фартук она дома снимала. Да другого платья-то и не было. Только парадное, но то надевать без маминого ведома ни-ни, нельзя. А летнее еще только будут шить из того отреза, что матери дали за ударную работу в заводской столовой.

На пороге стоял невысокий очень прямой мужчина со строгими глубоко-посажеными глазами и портфелем под мышкой. Света успела заметить его сильный загар и то, что у портфеля оторвалась ручка.

— Здравствуй! — неожиданно приветливо сказал он низким и мягким голосом. — Я к Миронову. А ты хранительница сих врат? На Цербера вроде не похожа, слишком мила. Скорее, амазонка.

— Проходите. Ой, здравствуйте, — вспомнила о правилах приличия Светка. И обиженно сказала вслед прошедшему мимо мужчине: — А про Цербера я читала.

— Вот и молодец! — не оборачиваясь отреагировал гость. Но вдруг остановился, покопался в карманах. — Погоди-ка, амазонка! А если я тебя попрошу об одолжении — сходить в ближайшую лавочку и купить мне папирос, а сдачу предлагаю пустить на твои личные нужды.

— Мама не разрешает, — опустила голову Светка, а сама исподлобья смотрела на этого дядечку, от которого так приятно незнакомо пахло одеколоном.

— Покупать папиросы?

— Не-а. Брать сдачу.

— А мы ей не скажем, — он деньги положил в ладошку девочки и вдруг жалобно, по-мальчишески сказал: — Курить охота, мочи нет.

— Курить вредно! Ну, ладно, сбегаю. Только вы и Борьке не говорите, а то он отнимет деньги.

— Борьку не знаю, но и ему, паршивцу, не скажу, — пообещал гость.

— На что ты там подбиваешь молодежь, Андрей? — весело сказал Миронов, узнав голос старого друга. Подбежал, стиснул его в своих нешуточных объятьях. Оторвал от пола.

— Тихо ты! Пора бы уже остепениться, — и добавил еле слышно: — товарищ штабс-капитан.

— Ну-ну, — Миронов обернулся. — Поговори у меня. Пошли в мои апартаменты.

— У тебя тут спокойно? — Андрей мотнул головой в сторону закрывшейся за его спиной двери. Он стоял на пороге, оглядывая скромное жилище. Железная койка идеально застеленная темно-синим одеялом. Этажерка с книгами в простенке между двух окон. Письменный стол, он же, по-видимому, и обеденный. На нем с краю на деревянной подставке стоял закопченный слегка помятый чайник.

— По-моему это тот самый чайник? — улыбнулся он. — Помню, твой денщик его таскал везде за нами. Платонов, кажется.

— Погиб Платонов в девятнадцатом… Соседи — два профессора, врач, повариха из рабочей столовой с двумя детьми, машинист поезда, его почти дома не бывает и жена полярника. Ну, тот всегда на льдине. Тихая квартирка… Сколько же мы не виделись? Года два?

Андрей выложил из кармана пачку сигарет размером чуть больше спичечного коробка «Reemtsma sorte R6».

— Немецкие? — повел бровью Миронов. — А чего девчонку за папиросами погнал?

— Не поверишь, эти поперек горла. Нашего табака охота. Докури и пачку сожги. Ну, не мне тебя учить.

Миронов сходил на кухню, подогрел чайник, пожарил холостяцкую яичницу. Андрей угощал американскими консервами с омаром и тунцом и ананасовым компотом. Проголодавшись, поели торопливо и молча, выпили водки, которую хозяин извлек из ящика письменного стола.

Андрей поглядывал на постаревшего командира. Только он мог заметить, как сдал Дмитрий Кириллович. Когда-то вместе служили в войсковой разведке. Начинали в Русско-японскую, а затем и на Мировую войну попали. Вместе перешли на сторону красных вскоре после революции. Оба с 1920 года служили в Иностранном отделе (ИНО) ВЧК при НКВД РСФСР, когда Дзержинский, председатель ВЧК, подписал приказ N169 о создании этого отдела. С 1923 года ИНО стал называться Иностранный отдел ОГПУ при СНК[23].

В Русско-японскую Миронов стал одним из тех разведчиков, кто сообщил, что Япония окончила подготовку к войне и указал в донесении почти точную дату начала. Правда, эта информация, доложенная Николаю II не получила достойной оценки, и Россия потерпела поражение.

Мукден, реки Хуньхэ и Шахэ — эти названия до сих пор бередили душу Андрея неприятными воспоминаниями. Миронов тогда был ранен в голову, они едва не попали в плен, а то разделили бы незавидную участь шестидесяти тысяч пленных, среди которых около шестнадцати тысяч попали в плен ранеными.

Андрей мялся, хотел что-то рассказать, но словно бы не решался.

— Ну что тут у нас нового?

— Ходят слухи о новой реорганизации, говорят нас передадут в Главное управление госбезопасности НКВД. Со следующего года. ИНО возглавляет Артузов Артур Христианович. Ну, это ты, наверное, знаешь, — Миронов испытующе посмотрел на друга. — Вижу, чего-то хочешь сказать. Что в Германию-то тебя занесло? Вроде бы слишком загорелый ты для того климата.

— В Германию это так, попутно. Хотя, — Андрей подался вперед. — В скором времени уеду туда надолго. Но я о другом хотел сказать. О чем я в отчете писать не стану, и ты сейчас поймешь почему.