Локация «Берег»

Еще в Севастополе Антонина порывалась остаться в России. Но Кедров уже тогда понимал, что рассчитывать на амнистию, обещанную Фрунзе, не стоит. Он читал сводки в штабе флота, где говорилось, что Троцкий позволил своим войскам две недели грабить и убивать «врагов народа».

«Антонина — дочь царского подполковника, молоденькая, красивая вызовет по меньшей мере волну вожделения, а потом и «классовой ненависти», — рассудил Иван Аркадьевич и повел ее в храм Всех Святых венчаться. Без белого платья и сам без фрака, без колец…

Бизерта встретила их промозглыми ветрами и накатывающей волнами тоской по дому на Волхонке. Теперь дом существовал только в воспоминаниях Кедрова и на нескольких уцелевших фотографиях, которые Иван протаскал в своем саквояже две войны — Мировую и Гражданскую.

В Мировую войну ему довелось работать под началом Николая Ниловича Бурденко. Иван считал его талантливым хирургом и великолепным организатором. Многому у него научился. И уже после того как Бурденко контузило на линии фронта и Николай Нилович вернулся в Юрьевский университет, где стал заведующим кафедрой хирургии, Кедров перешел во флотские врачи. А потом революция и Гражданская война… О какой карьере можно было думать? Только спасать, сшивать, ампутировать, применяя знания и умения, полученные от Бурденко.

Какое-то время в Бизерте эскадра ждала, что будет в России. Надеялись, вдруг они понадобятся, их позовут, чтобы с боем вернуть прежнюю жизнь. Но ничего не происходило. Долетали слухи о том, что в РСФСР голод, красный террор и становилось все яснее, что возвращаться просто-напросто некуда. Расстреливали дворян, офицеров, ученых, промышленников, казаков, священников… Во всяком случае Кедрова могли поставить к стенке сразу по трем пунктам — дворянин, офицер, ученый.

Поскольку жить ему еще не наскучило и, кроме Тони, кормить надо было и Лёлю, доктор Кедров, не переставая лечить своих эскадренных пациентов, стал соглашаться на консультации в городской клинике, охотно занимался частной практикой, против чего не возражало командование. Но это было гораздо позже.

А поначалу эмигрантов держали под наблюдением, не позволяли никуда выходить за пределы полуострова, рядом с которым корабли ошвартовались. Французы поставили эскадру у южного берега почти безлюдной противоположной стороны канала.

Еще когда флот находился в Константинополе, французы торопились отправить корабли в Бизерту, так как в их дальнейших планах было отправить экипажи обратно, на родину, а самим забрать корабли себе.

Опасались распространения большевистских идей среди пассажиров и экипажей кораблей. А ведь измученные, голодные, обездоленные люди меньше всего в тот момент думали о политике…

Обезоруженные французами, многие, тем не менее, нашли способ покончить с собой в первые месяцы пребывания в Бизерте. Доктор Кедров засвидетельствовал почти все эти человеческие трагедии. Он как врач констатировал смерти, но, по сути, эти люди были мертвы давным-давно. Просто здесь, на чужбине, осознание потери родины, раздавило их окончательно. Уносило людей не только горе, но и обычные болезни. Так появилось русское кладбище.

К весне 1921 года и в последующие годы эскадра постепенно начала рассыпаться. Люди пытались устроиться в новой жизни. Детей необходимо было кормить, учить, создавать им будущее.

28 октября 1924 года Франция признала СССР и тут же встал вопрос о возвращении эскадры в Советский Союз. Остававшимся на кораблях членам экипажей велели покинуть суда, и Андреевский флаг был спущен…

Русские устраивались рабочими в рудники, землекопами, техниками, гувернантками и прислугой. Антонина поначалу тоже работала гувернанткой у детей французского офицера, но недолго. Способности Кедрова оценили и французы, и местные, не было отбоя от консультаций, за которые неплохо платили.

Сначала сняли комнату, но довольно скоро уже снимали квартиру. Там была и комната для Лёли Мироновой. Антонина вела хозяйство, Ольга продолжала ассистировать Ивану Аркадьевичу во время осмотра пациентов и на операциях. Вскоре Кедрова уже приглашали и в столицу, в Тунис, и в другие города страны для консультаций. Знаковой стала поездка в Париж для консультации — доктора Кедрова заметили и оценили его таланты не только на словах, но и материально.

1931 год. Бизерта

Кедровы переехали в собственную квартиру в 1931 году. Но они не забыли о своих товарищах по несчастью. Устраивали для детей эскадры, кто оставался в Бизерте, праздники, кормили, дарили письменные принадлежности для школы, книги. Иван Аркадьевич хотел детей, но Лёля не планировала, да и не могла их иметь. И Антонине пока детей бог не давал.