Локация «Берег»

— А до нас долетают слухи, что плохо все и вот-вот развалится Союз, — глядя в тарелку сказал Кедров. Он немного робел этого человека, могучего, статного, офицера войсковой разведки, со слов Лёли. В форме себе его представить было гораздо легче, чем в этом светло-сером чуть помятом костюме и кремовой рубашке с распахнутым по-курортному воротом. Эту одежду он носить явно не умел. «Ох, неспроста», — подумал Иван Аркадьевич.

— Смотря откуда они доносятся, — спокойно уточнил Миронов. — Если от господ из Турции, Англии и Франции, то конечно, — он усмехнулся. По-детски азартно нацелился на пирожки, выбирая самый румяный. — Хороши у вас пирожки. Это кто же так изумительно печет?

— Антонина, — с гордостью похвасталась Ольга, как о сестре.

— Под руководством Валиды, — покраснела Тоня. Она чувствовала себя хуже всех в присутствии отца Лёли. Словно обокрала его дочь. А он улыбается, от чего еще противнее на душе. Антонина смяла салфетку в кулаке, так что накрахмаленная ткань захрустела.

— А кто это Валида? Судя по имени арабка. Может, сосватаете мне ее? А то я одинок, как перст.

— Валида мусульманка, папаша! — у Ольги смеялись глаза.

— Это дело поправимое, окрестим.

— Но она замужем!

— Жаль. Ты мне разбила сердце и желудок заодно. Такие дивные пирожки!

Женщины засмеялись, настолько искреннее огорчение отразилось на лице Миронова. Только Кедров сидел с напряженным лицом. Снял очки, протер стекла, прищурившись, взглянул на тестя.

— Что вы хотели сказать, Дмитрий Кириллович насчет иностранцев? Договаривайте. Может, я чего не знаю, так просветите по-отечески.

— Своим-то веришь с оглядкой, а уж чужим… А ведь чужие они для нас, Иван Аркадьевич. Вспомните, как «охотно» помогали они эвакуировать Черноморский флот — раненых и обездоленных людей. Да пусть даже и солдат — разве им помощь не была нужна?

— Ну почему же, а французы? Они нас приняли. Здешние моряки относились к нам очень тепло.

— Отдельные люди? Да, согласен. А в целом, не секрет ведь, что корабли хотели заполучить. Ссадить вас или обратно в РСФСР отправить, а корабли на свой баланс записать, быстро, пока дипломатические отношения с Россией не возобновили. А как возобновили, все равно все с кораблей растащили, что было ценного. Англичане вовсе умыли руки. Только наши братья-славяне помощь предлагали — принять беженцев. И то, заметьте — гражданских. А здесь вас и с кораблей высаживать не хотели, заразы коммунистической боялись вот от таких как они, — Миронов показал на дочь и на Антонину. — Все эти союзнички одним миром мазаны. Ей-богу! Своя рубашка ближе к телу.

— Так-то оно так. Но в Бизерте нас приняли.

— Поставили на карантин, — неожиданно поддержала отца Ольга. — А как у нас в госпитале Сиди-Абдаля в Константинополе дезинфекцию проводили! Этого позора никогда не забуду. Как нас голыми, детей и женщин, повели из бани по длинному коридору, чтобы выдать госпитальную одежду. Дети еще куда ни шло. Но дам водить голышом по коридорам, как животных. Я — медсестра, всякого навидалась. Но тогда, в той бане я почувствовала себя так, словно умерла, потому что только в морге такое возможно, когда душа уже отлетела и осталось только бренное тело. И то, я всегда ругала санитаров, когда они не прикрывают умершего. Стыд! Чего греха таить, никому мы здесь не были нужны и не будем. Если бы не ваша профессия, Иван Аркадьевич, и дар хирурга, мы бы, наверное, с Антониной работали посудомойками. Да и должность главного хирурга в местном госпитале вам отчего-то не торопятся предлагать, хотя здесь нет равного вам специалиста.

— Да, пожалуй, — понурился Кедров. Но тут же вскинул голову и дерзко взглянул на Миронова. — Вот только мне кажется, что я уже слышал подобные речи в этой гостиной. Не так давно у нас побывал поручик Андрей Андреевич Панин. Вы случайно не знакомы?

— Отчего же, знакомы, — охотно согласился Дмитрий Кириллович. — Служили вместе, воевали, а теперь в одной фирме деревообрабатывающей трудимся на благо чужого отечества.

— Деревообрабатывающей, — проворчал доктор. — Это где из деревьев выстругивают истуканов?

— Это вы напутали, — засмеялся Миронов, понимая, что Кедров довольно-таки прозорливый и ироничный человек. — На этом отхожем промысле специализируются эмиссары из Турции и Англии.

— Кто такие эмиссары? — наморщила лоб Антонина.

— Посланцы различных государств, направляемые с политическими и секретными поручениями в другую страну. Чаще, представители спецслужб.

— Вы хотите сказать, что среди моих гостей были именно эмиссары?

— Я их лично не видел, но подозреваю, что это так.

Разговор затух. Валида подала чай и восточные сласти.

Кедров предложил Миронову переехать к ним из гостиницы, но Дмитрий Кириллович не стал мозолить глаза. Однако каждый вечер приходил на ужин, принося с собой то бутылку вина, то здоровенный окорок, то коробки с французскими конфетами и печеньем.

Разговор то и дело сводился к тому же самому — патриотизм, дезинформация об СССР, будущее семьи Кедровых.

Однажды Кедров пригласил Миронова в свой кабинет.