Липяги. Из записок сельского учителя

— Да бани особой не было, Андрей Васильч, — ответил Дима. — Я ведь дождался, пока отец пришел. Отец — ничего, а мать — против щенка. Говорит: «Зачем он нам? Караулить у нас нечего. А его небось молоком надо поить? А корова доиться перестает. Самим молока мало». Утром я собираюсь в школу, а она грозится. Говорит: «Не возьмешь с собой, я ему обратно камень на шею — да в Городок!» Вот я и взял его с собой…

— Может, лучше отдать его Якову Никитичу? — вырвалось у меня.

— Ну что вы, Андрей Васильч!

— Может, он гулять хочет?

— Нет, мы только гуляли с ним, на большой перемене.

— А где ты его прячешь?

— В сумке с книгами.

— Ему скучно, вот он и скулит. Выпусти-ка его!

Дима не сразу поверил, что я сказал это без подвоха. Он не спешил извлечь из сумки своего любимца. Тогда я пояснил, что если все будут сидеть тихо, то щенок может оставаться в классе до конца урока; ну, а если…

Дима тут же выставил на парту свой потрепанный дерматиновый портфелишко и, вынув из него щенка, опустил его на пол.

Никто из ребят не шелохнулся. Все сидели тише воды, ниже травы, будто в классе ничего не происходило.

Щенок — толстый, лопоухий, словно колобок, — побежал, покатился в проходе между парт и прямехонько к печке. Он забрался в закуток меж стойкой доски и печкой, уткнулся мордочкой в лапки и, опустив уши, закрыл глаза. Он был очень смешон в своей серьезности, в довольстве, которым светилась его мордочка.

Видя такое, я успокоился и продолжил свой рассказ.

— Ну, хорошо, дети, — сказал я. — Побаловались — и хватит… Продолжим наш…

И лишь сказал я это, как сразу же все тридцать учеников разом засмеялись, да так грохнули, что посильнее, чем из пушки. Сначала я не понял, из-за чего смех. А потом догадался: я никогда ранее не обращался к ним так: «дети»…

БАЛЛАДА О ДОРОГЕ (вместо эпилога)

1

Может случиться, что, перевернув последнюю страницу книги, кое-кто из вас захочет побывать в Липягах.

Что ж, милости просим!

Видеть своими глазами всегда интереснее, чем прочитать в книге. Приезжайте, посмотрите наше село, поговорите с моим крестным Авданей, с Таней Вилялой, с другими мужиками и бабами. Уверен, что липяговцы вам по-, нравятся. Убедитесь, что и село наше нисколько не хуже других. Может, вам захочется испытать свое счастье и покопаться в Денежном? И это можно. Назарка проводит вас — он вот уже шестой месяц опять в колхозе трактористом работает.

Чтоб вам не расспрашивать встречных про то, как добраться к нам в Липяги, я сам решил рассказать про дорогу.

Ехать к нам очень удобно. С юга или с севера — все равно. Садитесь в поезд и поезжайте. Ехать надо до станции Покатилово, что на полпути из Москвы к Ельцу.

Выйдя из вагона, пересеките пути по переходному мосту — и тут же увидите лесную полосу. По ней и идите. Теперь все липяговцы ходят и ездят по этой полосе. Зовут ее Ксюшиной полосой.

По этой новой дороге липяговцы начали ездить сравнительно недавно. А раньше, как только в наши места провели «железку» и построили тут, на полпути к Ельцу, станцию, то ходили и ездили иной, старой дорогой. Потом ее прозвали Осьмеркиной… Это была первая дорога, которую липяговцы познавали с детства. По ней мы шли, чтобы проводить отца, уезжающего в отход; по ней бегали в лавку, за мылом и сахаром; ездили с дедом на базар… Затем, став взрослыми, многие липяговцы, поступив на «железку», ходили по этой дороге два раза в день — туда и обратно. Некоторые, как, скажем, Борис Аниканов, муж Химы, ничего, кроме этой дороги, не знают. Так и ходят они туда-сюда до самой своей смерти…

Одним словом, это была знакомая всем липяговцам дорога. Каждый из нас мог пройти по ней в любую погоду хоть с закрытыми глазами. Настолько хорошо каждый знал ее.

Начиналась она сразу же за переездом.

Теперь мы переходим через пути по переходному мосту. Раньше моста этого не было. Был переезд. За выходными стрелками, где начинается однопутка, меж рельсов впритык настланы смолистые шпалы. С обеих сторон пути к этому настилу примыкали крохотные клочки булыжной мостовой. Вот в сущности и весь переезд, если добавить, что при нем была еще будка сторожа, рубленная из шпал, и два полосатых шлагбаума. В сущности дорога и начиналась сразу же за шлагбаумом.