Лимонный хлеб с маком

Она использовала множественное число, не осмеливаясь проявить полную искренность.

Достигли берега. Антонио снял башмаки, закатал джинсы и помог Нестору довести лодку до пристани. В качестве рождественского подарка парень получил белую рубашку с изображением лошади на груди, вроде тех, что носят дети зажиточных семей в Пальме, и теперь показался Анне еще более красивым, чем прежде.

– Очень рад, сеньор Вега, – произнес он, нервно пожимая руку Нестору, но не забыв о дружелюбной улыбке, которая у него всегда была наготове.

– Привет, Марина, – Антонио дважды поцеловав ее, – я столько о тебе слышал и хотел обязательно встретиться.

На пирсе бабушки и дедушки, родители, дяди, племянники и соседи толпились вокруг жаровни в ожидании завтрака – свежайших сардин, – чтобы традиционно встретить начало года. К прибывшим подошли родители Антонио.

– Добро пожаловать в С’Эстаку. Мой сын предупредил, что прибудут его друзья, – приветствовал их отец Антонио на майорканском, протягивая тарелку сардин. – Свежие, выловлены сегодня утром.

Нестор тут же завел разговор с этим старым морским волком. Анна не смогла бы запланировать такое, если бы не знала своего отца – мудрого и общительного человека. Он относился к герцогу и герцогине Пальмы, с которыми был знаком, точно так же, как к любому жителю, будь то даже скромный неграмотный рыбак. Все устроились на камнях и брали еду руками, слушая истории морского волка, патриарха семьи.

– Когда-нибудь мы вдвоем приедем к тебе в Северную Америку, – прошептал Антонио Марине, тайком подмигнув своей девушке.

– Буду рада, – с грустной улыбкой ответила Марина.

Она нуждалась в отце, поэтому Анна была уверена, что может ненадолго отлучиться и никто не спохватится. Анна извинилась и, смешавшись с рыбаками, отправилась с Антонио в конец поселка. Последним был его дом. Когда они вошли, он показался ей крошечным, сложенным из темного сырого камня. Анну потрясла мысль, что в таком доме вынуждены жить люди, там ведь так холодно, но, ничего не сказав и держась за руку Антонио, она вошла в его крошечную спальню. Матрас со множеством одеял, у изголовья – очень старая карта мира, приклеенная скотчем к каменной стене. Из маленького окошка видно море, которое влекло мечты Антонио ко всем прочим морям.

Он поцеловал ее. Они впервые оказались наедине в четырех стенах, лишь вдвоем. Антонио смотрел на нее, лаская ее лицо.

– Я люблю тебя, Анна.

Она не ответила, но внутри ее что-то растаяло. Впервые она услышала это от мужчины, если не считать отца.

Анна позволила ему снять с нее куртку. Несмотря на холод, чувствовала, как горит ее тело. Он обвил руками ее талию и медленно провел руками вверх по спине. Целовал, пока руки не спеша гладили ее шею. А после ладони медленно опустились на ее груди. Он осторожно гладил их кончиками пальцев, и они показались ему слишком маленькими и твердыми, как скалы. Продолжая ее целовать, он коснулся сосков и ощутил, как они набухают. Неторопливо поиграл ими, развлекаясь, а она почувствовала, как душа снова уходит в ее лоно, когда соски налились кровью. Он опять скользнул руками туда, куда вела его собственная душа. Ласкал ее бедра и с каждым разом сжимал их чуть сильнее. Он расстегнул пуговицу на ее джинсах, медленно потянул за молнию, и его рука скользнула под ее трусики к влажному половому органу любимой девушки. Анна застонала.

– Не надо, умоляю.

– Прости, любовь моя. Прости… Но я…

Он застегнул ее джинсы и, снова целуя в губы, прошептал:

– Только когда ты захочешь.

Анна смущенно кивнула и опустила глаза.

– Мой отец догадается.

Нестор спокойно распивал миндальную настойку с родственниками Антонио и даже не заметил отсутствия дочери. Анна и Антонио присели сзади. Она взглянула на сестру, которая одиноко сидела на камне, обхватив колени, и посмотрела на вернувшихся. Марина слегка улыбнулась. Анна улыбнулась в ответ и призывно помахала рукой.

Рыбаки развели костер, и отец Антонио, к смущению сына, вместе с другими запел народные песни Майорки. Только что выученные припевы неумело подхватил и Нестор.

Затем они вернулись к своей обычной жизни.

– Все это останется между нами, не волнуйся, – сказал Нестор старшей дочери.

Потому что глаза Анны были слишком красноречивы. Нестор и без ее слов понял, что она впервые влюбилась. Его жена никогда не согласилась бы даже с наивными отношениями, но он позволил Анне пережить их, зная, что это – история несбыточной любви, подобная той, что когда-то случилась и у него. Он предвидел печальный финал, такой же, как у него самого, но полагал: что бы ни произошло, оно того стоит.

Марина вернулась в США. А у Анны после рождественских гуляний возобновились мотоциклетные прогулки с Антонио, с теплым домашним печеньем у моря, сахаром в уголках губ и неторопливым умелым скольжением его рук по уголкам тела Анны.

Наконец пришел апрель с его хорошей погодой, позволившей спустить баркас на воду. Вскоре стали появляться туристы на громадных парусниках, а вместе с ними – мечты Антонио, в грезах которого отныне всегда присутствовала Анна.