Лимб

— Тут очень мило, правда. Это я вам говорю как бывший дизайнер. — Ответ прозвучал так искренне, что, повтори я свои слова на камеру, несомненно получил бы Оскар. — Но в гостях хорошо, а дома лучше. Я буду так благодарен, если вы просветите меня, как вернуться в мир простых смертных!

— Одной благодарности мало…

Я воодушевился.

— Значит, способ вам все-таки известен.

— Конечно. Как-то и они отправляются наверх, — сказал Доктор, похлопав один из живых кожаных мешков, растущих из пола. Поверхность мешка мягко пружинила, когда рука Доктора касалась ее. Внутри что-то зашевелилось, и я отвернулся.

— То есть, мне и самому придётся родиться заново?

— Взрослые тоже проходят через врата. Иногда.

— Чего же вы от меня хотите? Ну, в обмен на информацию, где найти эти врата.

— Да вот не знаю, что попросить, — Доктор вздохнул и опять поправил съехавшие очки. — У вас же ничего нет, кроме прошлого. Не самый дорогой товар, но что ж, им и расплатитесь.

— Я могу поработать тут у вас, — сказал я и тут же ужаснулся своему предложению. Одно дело — прийти сюда на короткое время, чтобы переговорить, и другое — регулярно возвращаться в мерзопакостный инкубатор. К счастью, Доктор не согласился.

— Мне не нужен помощник-неумёха. Я назвал свою цену и менять ее не собираюсь.

— И… как мне передать вам свое прошлое?

— Вы мне всё расскажете.

— Всего-то? Боюсь, моя жизнь не покажется вам блокбастером, — скромно ответил я.

— Нет сюжетов интереснее, чем истории простых людей. Они всегда скрывают в своих шкафах целые семейки скелетов.

Он встал с раскладушки и предложил мне лечь. Когда мы поменялись местами, Доктор с видом завзятого психоаналитика (может, он им и был когда-нибудь?) вытащил из кармана халата блокнот с карандашом и что-то черкнул на первом же листе.

Я закрыл глаза и расслабился, воображая, что нахожусь в нормальном кабинете с нормальным психологом.

— Есть что-нибудь, что вы не успели сделать при жизни, что заставляет вас жалеть, мысленно возвращаться назад — на годы и месяцы — и страдать еще больше? — спросил он. Точно, несбывшиеся надежды — это же его больная тема. Но я не дам ему удовольствия выслушивать мои стенания о неправильно выбранном университете или чем-то в том же духе.

— Есть, — сказал я. — Я так и не успел разобраться, был ли я маньяком.

— Что?

Я с усмешкой взглянул на Доктора. Тот улыбался. Думал, я шучу.

— Примерно за полгода до того, как я оказался здесь, я сошёл с ума. Мне являлась галлюцинация-убийца.

— Что? Галлюцинация-убийца?..

— Как-то раз она предложила мне объяснение. Будто бы убийцей был я сам, только не мог с этим смириться и напредставлял себе, что все эти смерти — на чужих руках. Руках этой самой галлюцинации.

— А что из себя представляла… галлюцинация?

— Мужчина. Просто мужчина. Немного похожий на меня.

Доктор вернул блокнот с карандашом обратно в карман.

— А почему вы заговорили об этом? Вы хотели меня впечатлить? Мол, я не какой-то там обычный парень, я сумасшедший и, возможно, маньяк?

— О, нет-нет! Дело совсем не в том. Ведь если я и вправду убийца, мне же опасно возвращаться в мир смертных, не так ли? Меня там ищут и могут посадить в тюрьму.

— Резонно. Хотя… вас в любом случае признали мёртвым. Бояться нечего. Встанете спокойно со стола в морге, убежите через окно, сделаете документы…

— Это не всё. Ещё совесть мучает время от времени. Не очень определенно. Колет такой маленькой иголочкой в подреберье, вот здесь. Заставляет спрашивать: «А вдруг? Как я мог? Неужели я такой монстр?».

— Если вы такой совестливый, то шанс чужой крови на ваших руках ничтожно мал, — призадумался Доктор. Такой серьёзный, будто и в самом деле пытается разрешить мою дилемму.

— Ну, я импульсивный. Мог вспылить, сделать свое чёрное дело, а потом от приступа совести заставить себя все забыть.

— «Приступ совести»… Н-да. А я собирался рассуждать о ваших пассиях и мечтах стать великим.

Я понял, что настало время перехватить инициативу, приподнялся на кушетке и схватил живую матку, висевшую по правую руку от меня. Она была мягкой, скользкой и почему-то напомнила мне сокс — наполненный крупой мешочек, с каким я когда-то учился делать трюки… так и не смог. Только путался в собственных ногах, а сокс неизменно летел на землю. Вот в этом кожаном мешке что-то скрипело и пересыпалось, точно как в соксе.

Какой же он был отвратительный! Поэтому мне так и хотелось его тискать.

— Мазохист, — констатировал Доктор. — Верните на место. Так натянули пуповину, того и гляди, лопнет.

— Я рассказал немного о своём прошлом. Выполняйте свою часть сделки.

— Слишком мало слов уплачено.

— Тогда я заберу в оплату этот чудный мешок, — проронил я, сжав мембрану пальцами. Под моими подушечками проступила слизь.

— Аккуратней, — процедил Доктор. — Вы что, испили из источника наглости? Вчера вести с вами дела было куда приятней.

Я невинно хлопал глазами, продолжая сминать гадкую матку.

— О’кей, — согласился гостеприимный хозяин, махнув рукой. Я выпустил мешок, и тот втянулся по пуповине чуть ли не в толщу потолка, испуганный моими объятиями.