Лимб

О чём я только что говорил? Ах да, мобильник зазвонил, и мне пришлось ползти к нему по гостям. Суть сказанных слов помню только примерно… Зато хорошо запечатлелся голос, потерянный и тихий. Я ведь тоже на тот момент был потерянным парнем. Мне подумалось: мы сможем помочь друг другу. Этот точно не будет ездить на колеснице псевдосвятости по моему потолку.

Он хотел, чтобы я занялся его продвижением. В те годы я занимался музыкой; сам не играл, зато забивал для других групп залы под выступления, искал спонсоров (всегда безуспешно), давал рекламу в журналы и на радио. Только позвонивший не был музыкантом. Делал какие-то статуэтки… На тот момент я их ещё не видел… Мой внутренний голос говорил мне: «О, это же знак, ты должен заняться новым делом» и рисовал сладкие, пахнущие олифой картины, будто бы я занялся отделкой чужих жилищ и преуспел. Ремонт ассоциируется у меня с этим запахом…

Я уже стоял перед камерой, что снимала моё собственное шоу. Я делал из убогих, безвкусных гостиных храм для приёма гостей. Из забитых утварью кухонь — прованс-просторы для сотворения кулинарных шедевров. Привносил в скучные спальни, годные только на то, чтобы их хозяин свалился на кровать после работы и поскорей закрыл глаза — место для отдохновения души и тела, для любви, в конце концов… Нет, не для оргий! Я различаю секс и любовь, между прочим. Короче, я знаю толк в стиле, уж поверьте мне на слово.

Шоу вовсю набирало обороты — в моих фантазиях — а я ещё не нажал «отбой». Я спешно объяснил этому человеку, как до меня добраться, и побежал к ноутбуку. Запнулся о чужие ноги и руки раз сто. Надо было столько всего сделать! Найти художников, мебельщиков, спецов по тканям. Я свято верил в грядущий успех; ведь я ждал знак с небес, и он случился! Теперь-то я знаю, что то был никакой не знак. Просто звонок, из-за которого я разродился миллионом пустых амбиций, а в конце концов оказался здесь, с вами…

Вы, кстати, так и не объяснили, кто вы?

* * *

— Я — Доктор, если вы вдруг забыли.

— Ну так какой доктор? Терапевт, мозгоправ?

— Вы уверены, что хотите купить у меня именно эту информацию за свой рассказ?

Я фыркнул. Что за меркантильность. Купить, продать! Торгашня успела надоесть мне ещё до смерти, так почему я должен заниматься ею и после? Неужели весь мир — огромный рынок, а Бог — его заведующий?! Если он есть, опять же.

Лежать на кушетке вдруг стало страшно неудобно: что-то острое впилось мне в спину. Я подскочил и обнаружил на лежанке гипсовый бюст Карла Маркса, с кулак размером.

— Э…

— Утихомирьте уже свои мысли, — отозвался Доктор. — Кто знает, в каком месте этот бюст решит появиться в следующий раз, — и он захихикал. Беззлобно и как-то по-детски. Да и сама шутка была, конечно, достойна тринадцатилетнего подростка, а не мудрого существа из иного мира. Я «естественно» улыбнулся ему — знаю, что это выглядело именно так, ведь такую улыбку я когда-то тренировал перед зеркалом часами — хотя на деле мне не было ни капельки не смешно.

— Так я могу визуализировать что угодно?

— Не думайте, что вам удастся покорить себе эту силу, у вас для такого слишком буйный ум. Как вы сами говорите, червивый. Вечно блуждает, бросается на стены черепной коробки, пока не разобьёт своё несуществующее тело в кровь… и тогда сойдёт с ума… Ум сойдёт с ума, ха! Вы сойдёте, точнее. Хотя с вами это уже произошло, ведь так? Галлюцинации, неуверенность в собственной памяти. Вы так громко думаете, что я не слышу собственных мыслей. Постоянный ор, ор в голове, я до сих пор не могу понять, как вы вообще функционируете…

— На святом духе, — буркнул я. Зачем меня пилить? — Так вы всё-таки слышите мои мысли?

— Когда удаётся разобрать хоть что-то в их какофонии.

В спине опять кольнуло — я уж было подумал, что опять вытащу из-под себя какую-нибудь бестолковую вещь — но то оказался обычный прострел. Боже… или — Дьявол! Почему мне приходится торчать в обычном теле, с его болезнями, бурчанием в животе, желанием сходить по нужде? Я же мёртв, мёртв!

— Я вызвал черепаху силой мысли. А потом ездил на ней верхом. Так что, шах и мат, дорогой Доктор, — пробормотал я, ёрзая. Удобно лечь никак теперь не получалось. Как бы я не пытался примостить свои страдающие мощи на докторовой лежанке, мне всё было не в кайф: то спину давит, то ногам внезапно становится мало места, то шея затекает, то рука чешется.

— А вы уверены, что черепаха уже не поджидала вас на месте? Или что она реально существовала?

— Конечно, она не существовала! Этот мир, он же и так весь неживой, ненастоящий! Порождение бреда толпы суицидников с промытыми мозгами! У одного в голове Индия, у другого — бзики по Фрейду, у третьего — ещё хрен знает что! — выпалил я и вдруг умолк на полминуты, прокручивая себе в мозг диафильмы прошлых не-дней. — Да, я не хотел жить, потому что то была не жизнь, а кошмар. Но умирать я тоже не хотел. Хотел только прекратить кошмар… Но теперь мне кажется, что я застрял в нём на целую вечность.

— И вы хотите вернуться, — заключил Доктор.