Летун

Место, где они стояли, как нельзя лучше подходило для размышлений о смысле жизни и принятия судьбоносных решений. Был чудесный вечер. Солнце медленно опускалось за склон горы, и в его алых лучах огромный голубой ледник, простиравшийся перед путешественниками, казалось, неровно дышал и стонал во сне. Это ледяные глыбы, находившиеся в чудовищно медленном непрерывном движении, терлись друг от друга, скрипели и трещали. То здесь, то там торчали выдавленные на поверхность ледника прозрачные глыбы льда высотой то с человека, то с многоэтажный доходный дом. Закатные лучи дробились в них, рассыпаясь тысячами радуг, так что путешественники, несмотря на вечерний час, предусмотрительно не снимали темные очки. Они стояли на небольшой вершине высотой всего пять с половиной километров над уровнем моря – младшей сестричке горы-великанши или даже скорее – дочке, тысячелетиями не отрывавшейся от груди матери. По крайней мере, так думали местные жители, давшие маленькой вершине имя «лабильо» – младенец, сосунок. Саму же Гору они, разумеется, называли «амма» – «мама».

Один из местных жителей как раз и привел их сюда и теперь жестом показывал, что пора начать спуск. Обернувшись к Янтэ, он произнес нараспев какую-то длинную тягучую фразу. Девушка нахмурила брови, ответила ему своей полуфразой-полупесней и, после того как проводник энергично затряс головой, выражая свое полное согласие, повернулась к спутникам и перевела:

– Он говорит, что если мы не поторопимся, нам придется искать лагерь в темноте.

Такого окончания прогулки, разумеется, никто не желал, и путники, бросив прощальный взгляд на страшное ледяное великолепие, один за другим начали поспешно, но осторожно спускаться за проводником по горной тропе. Сначала Аверил, за ним – Янтэ, господин Рад, и замыкающим – Анклс. Все пятеро были одеты в меховые комбинезоны из шкур снежных куниц, на головах – капюшоны и пилотские очки с темными стеклами, на ногах – ботинки со стальными шипами. Двигались они уже более-менее уверенно, хотя порой еще казались неуклюжими, особенно когда резкие порывы холодного ветра бросали им в лицо горсти снежной крупы, но самое главное – они больше не задыхались при ходьбе, как это было еще несколько дней назад.

* * *

Если раньше Аверил считал, что «чудаковатые географы» ведут дело с размахом, так это потому лишь, что он плохо знал своих жену, тещу и свояченицу. Пока Аверил с Радом разъезжали по континенту, знакомились с разными физиками и их разработками и подбирались потихоньку к проекту атомного двигателя, торговки с Западных Островов «вили гнездышко». Из объяснений Аверила Янтэ поняла, что чем выше над уровнем моря будет располагаться космодром, тем легче будет взлет. А кроме того, ей с Эстэ хотелось обустроиться подальше от любопытных глаз. Поэтому, взвесив все, дамы решили возводить космодром непосредственно на Горе. Сначала Эстэ хотела не мелочиться и забраться аж на вершину, но теоретически безупречный план оказался практически невыполнимым. Выше семи километров над уровнем моря (а Гора уходила в небо гораздо выше) лежали вечные снега, гуляли холодные ветры неимоверной силы, погода была переменчивой, а воздух разреженным. В этих условиях простое «дойти и вернуться» становилось задачей с непредсказуемым ответом, а уж о регулярной тяжелой работе на таких высотах вообще пришлось забыть.

Поэтому место для космодрома было выбрано на высоте пяти с половиной километров – у самой границы вечных снегов, а лагерь строителей располагался километром ниже – в лесной зоне, богатой кислородом.

Впервые приехав туда почти год назад, Аверил попал на свадьбу – Тиэ, сестра Янтэ, выходила замуж за сына вождя аролов – так назвалось местное племя, одно из степных племен, в незапамятные времена ушедшее на Гору, чтобы жить охотой на снежных куниц и диких быков.

Встреча с Тиэ потрясла Аверила. Он хорошо помнил ее милое личико и не мог представить, каково ей видеть за плечами у сестры того самого летуна, который ее изуродовал. Кроме того, он не сумел понять, чем являлся для нее брак – династическим союзом, на который она пошла сознательно, или попыткой хоть как-то устроить свою судьбу. Он старался держаться подальше от Тиэ с Эстэ, но постоянно думал о том, не пора ли спасать первую от произвола второй. Всю декаду свадебных торжеств он маялся этими мыслями, пока Янтэ не вытянула из него правду и не успокоила его:

– Мама тут ни при чем. Она сама удивилась. Дело в том, что аролы считают летунов священными вестниками смерти. Поэтому Ти для них – героиня, которая боролась с вестником и осталась в живых. Сила ее духа значит для них гораздо больше, чем внешность. По крайней мере, для Илльггярда – жениха Ти – и его отца. Я видела этот роман с самого начала, с нашего первого приезда сюда, и уверяю тебя: Илльггярд осаждал Ти со всей страстью безумно влюбленной женщины.

– Мужчины?

– Прости, что?

– Ты хотела сказать «безумно влюбленного мужчины»?

– Конечно нет! Так ведут себя только женщины! Безумно влюбленный мужчина только краснеет, бледнеет и молча стардает. Ну, примерно как ты…