Летопись 2. Черновики

Палландо не знал, что такое Андор, и только смутно припоминал Феанаро, но спросил только:

— Почему?

— А кто его знает! — досадливо поморщился Алатар; перевернулся на живот, подпер кулаками подбородок: — Говорят, Единый и Изначальные повелели…

Палландо сорвал стебелек, прикусил зубами рассеянно, глядя куда-то мимо друга. На языке была медвяная сладость.

— Знаешь, — сказал тихо, — а там травы горькие…

* * *

И настал час, когда Манве, волей Единого Король Мира, призвал Изначальных и Сотворенных на великий совет…

Он один знал, о чем пойдет речь на Совете, и шел без колебаний, зная, что все будет по воле его.

Ты унижался перед ними, ты стоял пред ними на коленях, ты молил их — а они не слышали тебя. Смотри же: ныне я буду говорить запретное; за это казнили тебя, меня же — благословят…

И, быть может, после еще пожалеют об этом.

Но это будет — после.

Он спокоен и уверен; он знает — то, что не удалось Учителю, удастся — ему, Курумо. И никто не в силах будет противостоять ему — ибо не дано им, пребывающим в Валиноре, ведать суть Арты — меня же ты научил этому; и не дано им видеть суть за словами, которые произнесу в лицо им. Я вернусь в Арту, и тогда завершится ученичество мое, и не буду более учеником, но Учителем и Наставником для всех живущих в Эндорэ. Я навсегда покидаю Валинор, покидаю Землю Благословенную — никто не нужен мне здесь, нет мне здесь учителей. Но там я обрету силу быть собой, сознание того, что я — есть; там я стану — Единым.

Четырнадцать тронов в Круге, четырнадцать Изначальных на тронах, и сонм Сотворенных в молчании ждет слова Короля Мира.

И бархатный голос Владыки Сулимо, исполненный печали и отеческой заботы, звучит, проникая в душу:

— Ведомо стало Нам, что вновь пробудилось в Сирых Землях зло. Хотя ниспровергнут был Враг Мира, но, как изречено, ложь Мелькора могущественного и проклятого, Моргота Бауглира, Владыки Ужаса и Ненависти, посеянная им в сердцах эльфов и людей, суть семя дурное, кое не умирает, и невозможно уничтожить его; вновь и вновь дает оно ростки, и до последних дней мира будет приносить всходы недобрые…

Молчание повисает в Круге, не смея шелохнуться, ждут Сотворенные…

— Ныне говорю к вам, о Великие: не должно тем, чьи помыслы и заботы лишь о благе Детей Единого, отвращаться от Сирых Земель в час беды. Но таково веление Единого Всеотца: нет Валар места в Арде, а лишь в Земле Аман, ибо мир сей суть обитель Детей Единого — потому более никто из Изначальных не ступит в Сирые Земли…

— Истину изрек Величайший, — шепотный шелк и бархат слов, и голос почти не слышен — будто и не слова произнесенные, а мысли Изначальных; и сам Король Мира не успевает осознать, что случилось небывалое: Сотворенный перебил Изначального…

Или — не перебивал вовсе?

Или — все и так ясно, потому что было уже изречено слово мудрости, внятное любому, идущее от Всеотца, и изрек его — он, Манве Сулимо?

— …и весть благая — слова Его: должно быть посланнику в Сирых Землях, и должно стать ему не царем, но наставником; не первым, но мудрым. Не для того придет он, чтобы стать властителем малых сих, но дабы стать одним из них, и делить с ними тяготы и беды, и быть для них светочем мудрости, милосердия и истины; не вести должно ему, но исподволь направлять деяния Элдар и Атани и помыслы их к той цели, которую предопределил им Творец их…

Тот, кто взглянул бы сейчас на Курумо, заметил бы — не смог не заметить — как при последних словах странное темное пламя вспыхнуло в его глазах.

И — погасло.

— …И должно посланнику Великих не в силе идти, но в мудрости; не сражаться, но вдохновлять; не призывать, но возрождать в душах Элдар и Атани осознание предназначения их, определенного Создателем…

Снова — вспышка ледяного темного пламени из-под ресниц; он делает шаг в сторону — и вот уже пусты белые плиты круга, словно сказанное было словами самих Изначальных. Был — и нет его: воплощение мыслей Великих.

…а эхо и тень ответят лишь когда спросишь их…

— Кто же отправится туда? — вопросил Король Мира. — Ибо могуч должен быть посланник, равным наместнику Моргота, но должно ему отринуть могущество и облачиться в одежды плоти, дабы стать подобным эльфам и людям и завоевать доверие их. Однако же это подвергнет его великой опасности, ибо померкнет мудрость его, и знания его умалятся, и будут смущать дух его страхи, и заботы, и усталость, ведомые существам плотским… Кто из вас, о народ Валар, отважится на это?

И опять, теперь — не таясь, так, чтобы видели все, медленно вышел вперед майя в бело-ало-золотых одеждах:

— Я приму бремя это на плечи свои, о Величайший, дабы свет Истины озарил Сирые земли, дабы воплощение свое обрели замыслы Творца.

И, гася жгучее пламя взгляда, склонился перед Королем Мира.

— Да будет так, — молвил Манве и уже собрался было подняться с престола, чтобы огласить волю Изначальных, когда юный и звонкий голос нарушил благоговейную тишину:

— Я пойду! — шагнул вперед Алатар; глаза его сияли — не о Враге были его мысли, он видел, что это едва ли не единственная для него возможность покинуть пределы Валимара, и упускать ее не собирался.