Летопись 2. Черновики

— Мне радостно видеть рвение твое, — ласково улыбнулся Манве горячности Сотворенного, — Да будет так.

Задумался, вспоминая:

— Но где же Олорин?

Странник в дымчато-серых и серебристых одеждах с темно-пепельными, падающими на плечи волосами пробрался вперед и склонился в глубоком поклоне:

— Какова воля Короля Мира? — с почтением и немалой робостью спросил он.

— Мы желаем, чтобы стал ты, Олорин из Сотворенных Ирмо Лориэна, третьим из тех, кто отправится в Сирые Земли.

Олорин заметно побледнел и впервые отважился поднять халцедоновые, серые с неуловимой голубизной, глаза на царственную чету:

— Не знает границ милость Великих; воистину, и помыслы, таящиеся в глубине души, не укроются от них. Близки моему сердцу Элдар, и печалюсь я о тех из них, что до времени обречены скитаться в Сирых Землях; и об Уманъар, лишенных благословенного света… Но я слишком слаб, Великие — я страшусь мощи Тьмы, и мне не по силам то, о чем говорил… — он запнулся, — Король Мира, то, для чего избраны посланники. Я прошу Светлых Властителей снизойти к моей просьбе и избрать более достойного для сего великого дела.

— Достойный найден. Нам отрадно видеть твое смирение, Олорин, и ведомо нам, что близки твоей душе Старшие Дети, и что скорбишь ты об участи тех из них, кто лишен благодати Света. Ведомый милосердием и состраданием, станешь ты водителем и наставником их; страшась зла, будешь ты тверд в борьбе с ним, и благословение Валар да пребудет с тобой. Да станешь ты — третьим из посланников Великих…

— Но не третьим по силе, — молвила Варда. Изумленный, Олорин поднял глаза…

…и встретился взглядом с Королевой Мира.

— Вы избраны из Валинора, дабы покинуть Благословенную землю, — говорил Манве, и голос его был как полнозвучный колокол, — дабы сразить зло, поднявшее голову в Эндорэ. И имя наречется вам отныне — Ведающие, Истари…

Затуманилось тревогой мальчишески открытое лицо Алатара — чья-то мысль коснулась его, и в мысли этой была тоска — невероятная тоска одиночества и утраты. Он оглянулся, скользнул взглядом по лицам майяр — и встретился с темным горьким взглядом майя из Западного Чертога, мгновенно задохнувшись от жгучего стыда — как же он мог забыть!.. и — как заговорить без позволения Короля Сулимо…

— О Король Мира, дозволь мне просить тебя! — отчаянно и горячо воскликнул Сотворенный, — Прошу, пусть моим спутником будет Палландо, друг мой, посланник Властителя Судеб!

И Манве благосклонно кивнул, когда вышел в круг и встал подле Алатара майя с узким бледным лицом в густо-фиолетовых одеждах. Он не поднимал глаз — только во взгляде, брошенном на Алатара, теплилась благодарность.

— И пусть спутником Курумо, — поднялась с престола своего Дарительница Жизни Кементари, — станет мой майя, Айвендил, дабы все звери и птицы служили Истари и были помощниками им.

— Да станет так, — и Манве поднялся со своего престола. — Пусть же слышит Валинор и пусть запомнит имена тех, что вызвались быть вершителями воли Всеотца в Эндорэ: Курумо, посланник Ауле…

Курумо изящно поклонился и улыбнулся, не разжимая губ; доля мгновения — незаметная другим заминка перед этими словами — не майя, посланник Ауле.

— Алатар, майя Ороме Охотника…

Алатар сиял как весеннее солнышко; поклонился глубоко, с искренней благодарностью, совершенно счастливый, и выпрямился, гордо озирая прочих Сотворенных: вольно вам киснуть, как медуза на берегу — ведь столько же всего еще можно увидеть! трудно, что ли, было сказать — я тоже пойду? Я-то вот сказал!

— И Олорин, майя Ирмо Лориэна… посланник Наш.

Пепельноволосый склонился чуть не до земли, прижав обе руки к груди.

— Палландо, майя Намо Мандоса, Властителя Судеб, да будет спутником Алатара…

Странный майя словно бы и не услышал — так и остался стоять, низко склонив голову.

— Айвендил же, майя Йаванны Кементари, да будет спутником и помощником Курумо.

Донельзя смущенный майя в коричневых с тонким лиственным узором одеждах опустил золото-коричные глаза, ласковые и теплые, как у олененка, и неловко поклонился, улыбаясь растеряно — надо же, как оно обернулось… жил себе, жил, и вдруг оказался посланником, избранным для важного и опасного дела!..

— Славьте их, ибо воистину восславлений достойны они, решившиеся выступить против врага, покинув Землю Благословенную. Идите, о Истари; и пусть ныне Великие дадут вам наставления, дабы укрепить ваш дух и подготовить его к тяготам и испытаниям Эндорэ. О Варда Элберет, мед и молоко — речи твои: усладой слуху, успокоением душе…

Олорин подошел к Ткущему-Видения, поклонился ему, после — Дарующей Покой и Той-что-в-Тени.

Посмотри на меня, шелестит голос Изначального.

Олорин поднимает взгляд. Глаза его сейчас сияют ровной ослепительной лазурью — отблеск небес Валинора, отсвет взгляда Властительницы Элберет.

Иди… Странен жест Изначального — то ли благословляет, то ли отстраняет посланника Манве и Варды. И вдруг — горьким эхом трех певучих шепотных голосов — ветер в тростниках:

Иди в сумерках — между Светом и Тьмой…

…в тени и бликах — по грани…

Смотри своими глазами, Олорин…

…своими….

…и помни — милосердие и сострадание…

…не забывай…

…никогда…