Летопись 2. Черновики

— Постой… подожди, Высокая!.. — майя беспомощно уронил руки. — Куда же мне идти… — прошептал потерянно.

Постоял немного, еще надеясь, что эхо и туман ответят, а потом, развернувшись, медленно пошел. Куда? Не все ли равно. Вперед. Далеко…

* * *

…Он бродил по лесу без особой цели — просто затем, чтобы хоть чем-то занять себя, заполнить гулкую пустоту внутри.

Всадник на золотисто-рыжем коне подъехал к майя — тот не сразу заметил его.

— Эй… ты кто?

— Я? — майя поднял на всадника глаза. — Я… не знаю.

— Как так? — удивился всадник, спешиваясь. Был он широк в плечах, кожа его была золотисто-смуглой, золотом отливали темно-русые волосы, и золотистые искорки плясали в карих глазах. — Ты же из Западных Чертогов, сразу видно… Я Алатар, из майяр Великого Охотника.

Пригляделся; на его подвижном лице выразилась озадаченность:

— Странно… я всех здесь знаю — а тебя не видел никогда… Вообще, конечно, в Западных чертогах я не был…

— Я знаю, — после долгого молчания заговорил странный майя, сплетая и расплетая нервные пальцы, — что я — майя Намо. Что я — Сотворенный.

На Алатара он больше не смотрел — даже глаз не поднимал.

— Он что, не нарек тебя? — удивился Алатар.

— Нет.

— И ты совсем ничего о себе не знаешь? Не помнишь? — допытывался Алатар. Здесь была какая-то тайна, а тайны он любил совершенно по-детски: не так уж много их было в Валиноре, а этот вот сам пришел, это ж удача какая!

— Та-что-в-Тени сказала — ты тот, что уходил, ты — тот, что уйдет далеко.

— Ха! — возликовал Алатар. — Вот тебе и имя — Палландо! Нравится?

— Нравится, — неуверенно откликнулся странный майя. — Только… кажется, меня все-таки по-другому звали.

— Ну… — немного смутился Алатар, — не могу же я никак тебя не называть, верно?

— Пусть будет — Палландо, — согласился майя.

* * *

…Серебристая переливчатая мелодия, звонкие струны ветра… Палландо пошел на звук. Мальчишка-элда, и странная вещь в его руках — серебряные трубочки, как полые стебли, переплетенные между собой…

Мальчик перестал играть, увидев внезапно возникшую перед ним странную фигуру в густо-фиолетовых — слуга Намо Мандоса, — одеждах.

— Что это? — срывающимся глухим голосом спросил майя.

— Это я сам придумал, — с некоторой робостью ответил маленький элда. — Для Владыки Вод…

— Нет, — болезненно поморщился майя, — эта… вещь. Что это?

— Симпа, — удивленно ответил мальчик, — ты не знаешь разве?

— Симпа, — повторил майя; резким жестом отбросил назад непокорную прядь волос, потер висок, словно в усилии что-то вспомнить: — Нет, не то… не то… симпа… нет…

— …Давай думать вместе. Да? Вот смотри: новых Сотворенных нет со времен последней Великой Войны…

— Что?

— Ты что, и о Великой Войне не знаешь? — поразился Алатар. — Не может быть того! Я подумал было, что ты из тех, кто был там убит. Говорят, после Чертогов память не сразу возвращается… но чтобы все забыть!..

— Не знаю… Дагор — знакомое слово. Не знаю.

— Я, понимаешь, тоже позже других сотворен, — говорил между тем Алатар. — Говорят, один из майяр Великого Охотника к Врагу ушел — тогда Ороме меня и создал…

…Тих и печален небольшой зал, и мерцают в недоступной высоте под сводами прохладные звезды, и едва различимы лица тех, что лежат на простых ложах в смертном покое вечного сна…

Один из лежащих походит на Алатара — как старший брат на младшего; пробудившийся видит его лицо смутно — лицо это кажется ему очень спокойным, красивым и печальным, глаза закрыты; он в чем-то светлом, одежда распахнута на груди, и стынут там непонятные, влажно поблескивающие черные пятна…

— А кто он такой — Враг? — спросил Палландо; голос у него был странный, он словно бы пробовал новое слово на вкус.

— А! — беспечно махнул рукой Алатар. — Его уже и нет давно — изгнали его из мира после Великой Войны. Говорят, он хотел весь мир себе забрать и стать вместо Короля Сулимо. С самим Изначальным Отцом, говорят, посмел спорить. Когда Элдар пришли, была первая война — Война Могуществ; и Врага судили, и сковали цепью Ангайнор, и заточили в Западных Чертогах на три века…

Он осекся, осознав, что уже несколько мгновений Палландо смотрит на него. В первый раз у Алатара получилось разглядеть глаза странного майя — синие в черноту они были, а может, фиолетовые, как ночной сумрак. Алатар видел ночь на берегах Тол-Эрэссеа. Как ночь у него были глаза, у этого майя. Только ни одной звезды не горело в этой ночи.

— В Западных чертогах? — медленно переспросил Палландо.

— Да. Сам Владыка Судеб и заточил. В… как это?… в подземелье.

— Но в Мандосе нет никаких подземелий, — так же медленно проговорил Палландо. — Там только…

— …Но в Мандосе нет никаких подземелий! Почему же с тобой было так?..