Летчик Михеев

Самолет вылетает в воздушную разведку и высматривает местонахождение тюленей. По радио он сообщает о своих наблюдениях ледоколу. Ледокол, руководясь указаниями самолета, привозит зверобоев прямо к залежке. Они вооружены скорострельными винтовками. У каждого с собой до пятисот патронов. Передовые одеты в белые балахоны с белыми капюшонами, чтобы зверь не заметил их на снегу.

Тюлени — умные животные. Они обычно выставляют своих караульщиков — старых самцов. Изредка приподнимаясь на ластах, такой сторож зорко охраняет место залежки. Но одетых в белое охотников он не замечает. Пользуясь этим, охотники убивают "часовых". Только тогда начинают стрелять остальные охотники. Туши убитых тюленей сотнями распластываются на льду.

Когда охота кончена, на лед сходят рабочие. Они потрошат зверя, срезают пласты жира и снимают кожу. К вечеру кожи и жир убираются на ледокол, а мясо остается на льду, — его поедают птицы.

Уже в 1928 году благодаря применению ледоколов и самолетов добыча зверя возросла до трехсот тысяч голов, то есть стала почти в десять раз больше, чем в царской России.

Начиная с 1927 года, четыре года подряд работал Михеев на беломорской зверобойке в районе острова Моржовец. Самолет Михеева находился в распоряжении капитана ледокола "Малыгин".

?

Нелегко летать зимой на севере! Температура 40 — 46 градусов ниже нуля. Снег промерз до каменистого состояния и даже не скрипит под ногами. Но бывалый полярный механик Федор Иванович Грошев не унывает. Заиндевевший, похожий на сказочного деда-мороза, бродит он около пятиведерных котлов, где греется вода. Как хороший повар, заботливо помешивает воду палкой, то и дело сует в котлы градусник. Прерывая на минуту работу, подходит к мотору, заботливо поправляет фанерную заслонку, на две трети закрывающую ячейки радиатора, плотнее укутывает мотор ватными одеялами.

Наконец вода нагрелась. Первое ведро горячей воды, что выливает Грошев в радиатор мотора, он разбавляет пополам с холодной. Иначе — смерть мотору: резкое повышение температуры убьет его ставшие хрупкими на морозе части. Немного погодя он выливает из радиатора остывшую воду и наполняет его горячей, которую сейчас же выпускает обратно.

Мотор становится теплее, детали его приходят постепенно в состояние механического сцепления.

Грошев легко "провертывает" винт, чтобы подвигать ожившие от тепла поршни и размягчить масло. Если и со второй воды винт вращается слабо, то вода наливается третий раз, одновременно с горячим маслом.

После такой подготовки даже в самый сильный мороз пульс мотора начинает биться сильно и четко. Но это только первая победа летчика над зимней стужей.

Перед полетом и летчик и механик внимательно осматривают отепление масляных и всасывающих трубок карбюратора, асбестовую обмотку шнура. Из-за такого, казалось бы, "пустяка" можно сесть где-нибудь в глуши, в безлюдьи, а то и отправиться кормить собой рыб на дно Белого моря.

?

В лучах яркого зимнего солнца ослепительно блестит ровное снежное поле. Самолет легко поднялся и взял курс на север.

Мерно и ровно работает мотор, согретый заботой летающих людей.

На самолете — трое: пилот, механик и радист. В пятидесятиградусный мороз на высоте в тысячу метров они несутся в "страну полунощного солнца".

В пассажирской кабине, заставленной ящиками с запасными частями, сидит радист.

Морозная воздушная струя бьет в пилотскую рубку со скоростью урагана. Она проникает сквозь маску и льнет к самому лицу, сквозь перчатки леденит пальцы.

Постепенно картушка компаса перестала двигаться и наконец застыла неподвижно. Очевидно, жидкость, налитая в компас, успела превратиться в ледяную кашицу. Вот прекратил работу и саф — указатель скорости.

В чем дело?

Михеев вспомнил, что через полтора часа после вылета из Архангельска самолет пересек полосу чистой воды. Он почувствовал тогда относительное тепло испаряющейся влаги. Но именно это и послужило причиной порчи нового прибора: частицы влаги, осевшие на приемник сафа, при вылете из тумана на мороз замерзли и нарушили его работу.

Взглянув на часы, Михеев понял, что сейчас должен показаться далекий остров.

Привстав на сиденье, механик смотрел вперед. В это время раздался стук в иллюминатор из пассажирской кабинки, и радист передал записку. С большим трудом развернув ее, летчик прочел:

"Сейчас принял Моржовец… продолжаю переговоры… они видят нас…"

В этот момент среди черных извилин чистой воды и свинцового блеска льдов механик увидел серую глыбу на горизонте — остров Моржовец.

Подлетая к Моржовцу, летчик быстро нашел белую гладь озера, замерзшего, но волнистого, покрытого полосами.

"Заструги и надувы", подумал он.

Предстояло сесть на аэродроме, покрытом застывшими снеговыми волнами высотою до четверти метра и превратившимися почти в камень.

Трудна и опасна посадка на таком "аэродроме". Но опытный летчик, летающий за полярным кругом уже четвертый год, провел ее с присущим ему искусством.