Летчик Михеев

В это время норвежский министр торговли обратился к правительству СССР с просьбой о помощи. Наркоминдел отдал по радио приказание Мурманскому порту, а через день радист принес копию телеграммы, посланной из Мурманска на ледокол "Малыгин:

"Желательно обследовать… найти с помощью самолета норвежские суда, терпящие бедствие где-то между Канинской землей и Колгуевом… если это не грозит опасностью для экипажа самолета".

Сразу взялись за дело.

Предстоял исключительный по трудности перелет: сухопутный одномоторный самолет должен был пройти около тысячи километров над океаном.

Механик Грошев сбросил с себя обычную веселость и сосредоточенно осматривал мотор.

На другой день утром внезапно, как это обычно бывает в полярных областях, шторм стих. Погода установилась ясная, морозная.

С большим трудом удалось разогреть мотор и вернуть его к жизни.

Лететь на розыски норвежских моряков вызвался Михеев. Бабушкин внимательно следил за приготовлениями. Но вот все готово. Улетающие прощаются с остающимися на земле товарищами.

Грошев заботливо, оглядывает пилотскую рубку, аэронавигационные приборы и наконец дает знак: все в порядке

Взвыл, взревел мотор, зашлепали лыжи по снегу, и сразу подъем. Выше и выше — над льдами, над морем.

Ветер поддал с левого борта, ударил, поднял крыло, подбросил машину кверху. Выправилась и снова зарылась в густой массе встречных потоков воздуха, задрожала металлическая птица. Остров Моржовец закрылся сизой дымкой и уплыл назад.

В пассажирской кабине — штурман Крюков и ученый Фрейман. Крюков ведет исчисление по морской карте, компасу и часам и передает записочки с курсами летчику. Фрейман с помощью самолетной радиостанции разговаривает с ледоколом "Малыгин".

Через час, закончив очередную разведку, самолет уже над "Малыгиным". Фрейман заканчивает свой радиодоклад о пройденном участке пути, о движении ' льдов, о погоде и наконец сообщает:

— Идем на разведку.

— Каков запас продуктов? — спрашивают с ледокола.

— На неделю.

— Мало! — ошарашивает ледокол. — Надо было взять больше.

И сразу все сидящие в самолете уясняют, какой риск представляет этот полет. Но нужно спасать терпящих бедствие моряков, надо лететь!

Ледокол скрылся позади. Курс — на южное побережье Канинской земли, к устью реки Кии. Там база для самолета.

Внизу покрытое льдом море. То и дело радио сообщает на ледокол:

"Слушай, слушай, слушай!.. Говорит самолет, говорит самолет! Нахожусь в квадрате 273…273…

Направление норд. Под нами чистая вода до горизонта… Сжатый лед… лед на расплавах".

Изредка ледокол важно буркает в ответ:

"Принято… принято… принято".

Скоро и Канинская земля. Самолет с трудом пробивает себе путь в белой полосе пурги. Но вот пурга уходит назад, и внизу неожиданно четко вырисовываются черные массивы камня и полосы снега. Место для посадки самолета здесь только одно — узкая долина реки Кии.

Безлюдная, пустынная страна! Чахлые, стелющиеся по земле полярные березки, несколько домиков да радиостанция на Канином носу — вот и все!

Словно гигантская каменная преграда, поставленная югом в защиту от севера, Канинская земля принимает на себя осенние и зимние могучие водопады, низвергаемые океаном на ее берега.

Мохнатые собаки встретили самолет громким лаем, а ребятишки прыгали и кричали от радости.

Летчики вышли из самолета и направились в избу. Сзади веселой ватагой потянулись дети. Оказалось, что все население Кии состоит сейчас из ребятишек и одной женщины.

— А где мужики? — интересуется Грошев.

— Ушли тюленя промышлять, — отвечает хозяйка. — А молодайка с мальцом в гости пошла.

— Это куда же в гости? — любопытствует штурман, знающий Канинскую землю.

— Далеко, батюшка мой, чуть не на Никулин мыс. К родственникам на именины.

— Ничего себе кусочек — сто восемьдесят километров… В гости! — хохочет штурман.

Стоянка у Кии коротка. Наспех попили чаю, пока Грошев осмотрел мотор и запасся бензином для безостановочного шестичасового полета. И вот уже на высоте тысячи метров самолет летит через Канинскую землю к Колгуеву.

Утомительно-однообразно тянется время. Внизу — белесая зыбь тумана. Сверху и с боков — мрачные свинцовые тучи. В ушах шум и звон от рева мотора. Кажется, будто прошли века с тех пор, как самолет отделился от земли и несется с огромной скоростью в воздухе.

Но вот тучи начинают бледнеть. Они словно раздвигаются, и впереди, в точно положенное по расчету штурмана время, показывается ярко освещенный океан и голубое, давно невиданное таким небо.

Неожиданно настал ясный весенний день.

Через час пути впереди показались снежные горы Колгуева, Они блестели на солнце ослепительно белой полосой. Но и там чистая вода без льдов. Следовательно, норвежские суда находятся где-нибудь западнее. Михеев поворачивает назад.

В это время мотор самовольно сбавил обороты и стал сдавать. Тяга пока была достаточная, скорость с попутным ветром доходила до ста семидесяти километров в час, однако механик и летчик были не на шутку встревожены.

Внизу чистая вода, садиться некуда.