Летчик Михеев

Обороты мотора угрожающе падали, а до берега оставалось еще сорок километров. В пассажирской кабине — никаких подозрений: оба пассажира спокойно работали. Только Михеев и механик Грошев знали об опасности.

Грошев приподнялся на сидении и, обдуваемый ветром, схватился за переключатель магнето, потом хитро подмигнул Михееву и грузно опустился на сиденье. Неисправность была найдена; выхлопная труба мотора тотчас же выбросила сгусток жирного дыма, мотор заревел и стал работать нормально.

Левое магнето снова стало работать. Люди спаслись от гибели.

Скоро показалась кромка льда. Это была Канинская земля. Вся северная часть ее зажата полосою мелко набитого льда в двадцать-тридцать километров шириною. Михеев внимательно рассматривал льды. К окнам прилипли наблюдатель и штурман.

— Вон, внизу! — указал Михеев на несколько черных точек среди ледяного хаоса.

— Норвежские суда! — увидели и из пассажирской кабины.

Ниже и ниже спускается самолет. Вот уже видны мачты парусно-моторных судов. Видны люди на палубах, дым из труб.

Еще ниже… Одна палуба занесена снегом. Очевидно, судно брошено. Вот и второе такое же. Вот третье, забитое льдами. В первый же шторм их окончательно раздавит, если не придет вовремя помощь.

— На палубу высыпали моряки. Они машут руками, удивленно смотрят на самолет.

Еще круг — и самолёт ложится на обратный курс. Поручение выполнено.

Невидимые волны плывут в эфире. Их ловят радиостанции, передают дальше. В Норвегии, в Мурманске, на ледоколе, в Иоконге — всюду уже знают, что местонахождение норвежских судов обнаружено советским самолетом.

В два часа дня, после сильной борьбы со встречным ветром, самолет добрался наконец до Кии. Сразу наступила темнота. Но скоро небо загорелось: заиграло огнями северное сияние.

Летчики сидели в жарко натопленной избе колонистов и пили чай. Выло весело и радостно от сознания, что сложная задача разрешена и терпящие бедствие люди будут спасены. Из далекого порта Варде вышли четыре спасательных судна и, ныряя по ледяным волнам, понеслись в указанном но радио направлении, чтобы спасти моряков.

На другой день утром старший товарищ — Михаил Сергеевич Бабушкин — крепко пожал руку тогда еще молодому Михееву.

Через несколько дней норвежский министр торговли выразил по радио благодарность пилоту.

СКОРАЯ ПОМОЩЬ НА САМОЛЕТЕ

Александре Михайловне Громцевой было двадцать три года. Родилась она на севере, н Олонецкой губернии. Окончил в 1927 году педагогический техникум, она не побоялась работы в глуши и вернулась на родину, чтобы здесь применить свои знании. Она учительствовала в деревне Конза-Наволок, что лежит на небольшом островке озера, невдалеке or Белого моря.

В феврале 1929 года Громцева отправилась в городок Пудож на учительскую конференцию. Путь далекий — девяносто километров на лошадях по безлюдным, заметенным снегом лесам. Стужа лютая, а остановиться и обогреться негде.

В Пудож Громцева доехала благополучно, но на обратном пути ее застигла пурга. Ветром намело огромные сугробы, и лошадь, уставшая за долгий путь, едва тащила сани с Громцевой и девочкой-ямщиком.

На землю спускалась ночь.

Лес окончился. Во тьме смутно вырисовывался крутой спуск к озеру. Впереди расстилалась огромная снежная пустыня.

На крутом извилистом скате дороги возница не сумела сдержать лошадь, и сани на полном ходу въехали в огромную полынью, черневшую у берега. По счастью, здесь было неглубоко. Лошадь вытащила сани па лед.

На Громцевой не осталось сухой нитки. После вынужденного ледяного купанья ее сразу обдало морозным, студеным ветром, разыгравшимся на ровной поверхности озера. Занемели руки и ноги, одежда с каждой минутой твердела — ее сковывал мороз. Учительница с беспокойством оглянулась назад — не вернуться ли? Еще недавно в лесу виднелись огоньки глухой деревеньки, но сейчас ничего не видно. Берег скрылся в серой пелене пурги. Оставалось только одно: ехать вперед, через озеро.

Ветер усиливался. Лошаденка, утопая в снегу, едва тащила сани. Громцева чувствовала мучительную боль во всем теле. Она начинала замерзать: то засыпала, то вновь просыпалась.

В одно из мгновений, когда учительнице удалось вырваться из забытья, она вдруг обнаружила, что возницы в санях нет, а лошадь стоит, почти заметенная снегом. Скоро около саней замаячила маленькая серая фигурка.

— Сбились с пути! — прокричала девочка, стараясь перекричать пургу.

Громцева кое-как слезла с саней. Замерзшее платье хрустело и ломалось. Она пошатнулась и, увязая в снегу, исчезла в пурге. Откуда-то издалека до девочки донесся заглушенный воем пурги голос Громцевой:

— Пой-ду искать до-ро-гу!..