Лагерь «Зеро»

Мы разбиваемся на пары. Одна держит собачий поводок, вторая стоит наготове у двери трейлера. Сэл предупреждала: главное – тайминг.

По команде Сэл мы пинком распахиваем двери и запускаем собак внутрь. Свободные от намордников псы взмывают в прыжке – движение настолько плавное и мощное, что мы не можем не наслаждаться зрелищем. Они приземляются у входа в трейлер, принюхиваются и находят то, что ищут, – мужика, завернутого в плед, мирно спящего в одиночестве на раскладушке. Собаки вскидывают головы, еще раз тянут носом, а затем бросаются вперед, стаскивая каждого мужика на пол.

Мы быстро закрываем двери. Все трейлеры взрываются какофонией звуков, когда собаки делают то, на что их натаскивали.

Как только наступает тишина, мы осторожно открываем двери. Собаки рысью выбегают наружу, их пасти перепачканы кровью. Все четыре направляются прямиком к Сэл, та треплет их по ушам и угощает лакомством, а потом поднимает голову.

– Аврора, проверь, что дело сделано.

Мы наблюдаем, как Аврора исчезает ненадолго внутри каждого трейлера. Через несколько минут она наконец появляется, вся в крови.

– Все кончено. Я проверила пульс. Но Мейера среди них нет. Наверное, уже перебрался в прототип.

Сэл качает головой.

– Мейер для нас неважен. Он всегда был просто пешкой.

– А последняя цель? – спрашивает Аврора.

– Ты знаешь, что делать, – веско произносит Сэл.

Аврора кивает и коротким свистом подзывает Энни.

Сэл открывает первую бочку, разливает топливо по периметру трейлеров, оставляя скользкий след жидкого золота. Мы переворачиваем еще одну бочку, затем другую, пока весь кемпинг не сочится бензином.

Мы стоим на холме, обнимая друг друга.

Ну, вот и все.

Сэл зажигает спичку, оранжевая искра, прокладывая дугу в маслянистом следе, разлетается по земле в мгновение ока. Мы наблюдаем, как лагерь поглощает пламя.

И наконец трейлеры обрушиваются – с таким звуком, словно что-то раскололось под самой землей.

Глава 19. Нари

Дорога до желтой церкви короче, чем помнит Нари. Без собаки, мужчины или Цветов она впервые чувствует себя свободной от привязи с тех пор, как приехала в лагерь. Она быстро идет с чемоданом по обочине, замечая крошечные зеленые побеги, пробивающиеся из земли, и первые пурпурные крокусы.

По дороге она думает о предстоящем долгом пути на юг к границе, а затем на восток, к Атлантическому океану. Нари надеется, что у Брадобрея в грузовике хватит топлива, чтобы добраться до Штатов. Как только они пересекут границу, у нее появится доступ к банковскому счету. Еще неделя пути на северо-восток – и она вновь увидит мать.

Добравшись до церкви, Нари останавливается в дверях.

– Эй! – зовет она, но ответа нет.

Она заходит и едва может различить обломки дома Брадобрея: клочки собачьей шерсти, окурки и зеркало, в котором отражается пустота церкви. Когда глаза привыкают к тусклому освещению внутри, Нари видит, что Брадобрей собрал вещи. Одежда аккуратно сложена в спортивную сумку, а расчески и ножницы упакованы в кожаный футляр.

Нари накрывает волна облегчения: он вовремя получил ее записку.

Она выходит обратно на улицу в поисках самого Брадобрея и пробирается по занесенному снегом церковному двору. Поворачивает налево, затем направо, пока снова не оказывается на центральной улице, так близко к озеру, что видит рыбацкий домик на льду.

Должно быть, Брадобрей там, собирает снасти. Нари выходит на лед, прихватив фонарик. Озеро все еще безопасно твердое, и она быстро добирается к домику. Внутри темно и пахнет старым деревом. В углу гниет расколотая шлюпка, а на льду лежит связка удочек.

Нари обводит фонариком домик, затем направляет луч на лунку для ловли рыбы. Из темной воды всплывает рука.

Нари роняет фонарик, свет прыгает по льду. Она заставляет себя его поднять, затем опускает руку в ледяную воду и хватается за кисть. Она должна быть уверена.

Мышцы напрягаются до боли, когда она тащит тяжелое на себя. Рука весит как цементный блок и кит вместе взятые. Нари тянет изо всех сил, и на поверхности появляется лицо Брадобрея. Глаза закрыты, губы сжаты и бледны.

Нари вдруг вспоминает, как целовала татуировку воробья на его шее, за ухом, в том месте, куда обычно имплантируют Флик. Такое чувствительное место, думала она. Маленькая птичка, пойманная в полете.

Теперь она никогда не узнает его имени, не увидит, как он купается в солнечном свете, не ощутит тепла его кожи и не прогуляется с ним босиком по дюнам.

Нари разжимает пальцы. Тело Брадобрея погружается под воду и уплывает от нее на дно, к центру Земли, туда, где она сможет его увидеть лишь в своем воображении.

Нари бежит прочь от домика через озеро. Сквозь слезы видит смутное движение впереди. Вдалеке вспыхивают огни машины, петляющей по шоссе, – единственная живая точка в неподвижном пейзаже. Когда автомобиль приближается, Нари узнает внедорожник Мейера. Ее рука так замерзла, что кажется, вот-вот разобьется, как стекло.

Мейер тормозит и выскакивает из машины.

– Роза! – кричит он, бросаясь к ней.