Лагерь

— День рождения Жанны! Ладно, до 10-го еще месяц — устроим разбор полетов позже. Надо улепетывать отсюда, пока рехнутая Клубника не завалилась по наши души.

— Прости, долго не пройду, — вздохнула Настя. — Малина словно высосала силы. Брр, чувствую себя так, будто бутылку водки выдула.

— Может, наоборот накачала наркотой?

— Нееет, не было ни уколов, ни таблеток, ни снадобий. Сначала стало легко на душе — все беды и печали забылись, а потом ужасная слабость — даже показалось, что меня распилили на две части и отняли что-то, без чего невозможно жить, понимаешь?

— Не очень, — сказал Леша с сожалением и, подняв под собой табурет, передвинулся к шкафу. В комнате гулял сквозняк, и Леше крепко задувало за шиворот. Пересев, парень заворочался по сторонам, надеясь найти источник холода, и за боковушкой шкафа приметил коробку. По диагонали шла нечитабельная надпись на китайском, разбавленная латиницей Coffee.

— Что?! Кофе машина? Куда она ее подключает?

Настя не сразу смекнула, о чем разговор. Она перегнулась через изголовье и увидела, как Леша обрывает скотч над иероглифами. Картонные крылья расправились — и Леша свесился над укромным вместилищем.

— Ты же не станешь…?

— Очень даже стану. Малина не гнушается копанием в наших шмотках…Ого!

Кусок розовой бязи поднялся над изголовьем, как флаг на мачте.

— Знакомая штукенция?

— Это моя… — выдернув футболку, воскликнула Настя. Головокружение мгновенно прекратилось. Интерес переключился на склад без вести пропавших вещей, которые по мнению Жанны «уволокла уборщица».

— А это сумка! Моя дорожная сумка, то-то я не могла ее отыскать!

Бесконечный платок краденной одежды тянулся, как из шляпы фокусника. В груде цветастой мешанины нашлась теннисная юбка, джинсовые шорты, безразмерная шаль, ковром застелившая пол и мужские брюки с биркой L.

— Шорты еще куда ни шло, — в шоке пробормотал Леша. — Вы примерно одинаковой фигуры. А штаны-то с кого сняла?

— Если это штаны Владимира — мы серьезно облажались.

— Я облажался, — исправил парень и брезгливо отбросил брюки. — Ну, и кого прикажете искать? Курящую Золушку с пухлыми ляжками?

— Вообще-то вещи могут принадлежать разным людям, — призадумалась Настя, — ведь шорты мои, а я не — Владимир.

— Ладно, зачем Малина их свистнула?

— А почему ты у меня спрашиваешь?

— Не знаю, — запальчиво выкрикнул Леша. — Надоело натыкаться на засовы. Чувствую себя марионеткой! Кто такая эта Малина, черт ее дери?

Настя отвлеклась от волнующих находок и всмотрелась в заковыристую письменность, напрасно надеясь, что под гипнозом иероглифы перестроятся в кириллицу и ларчик разродится в разгадках. Внимание утянула рекламная красотка — воздушная пенка над бокалом макиато доводила даму до щенячьего восторга. Большой палец с идеальным френчем показывал, что кофе покорит даже самого избалованного дегустатора. Настя взглянула на перефотошопленные пальцы и вспомнила про мизинец Малины.

— Мне кажется, она больше, чем человек, Леш.

— Шило-мочало…

— Именно поэтому Олеся ставила в Таинствах вопросики с отсылкой к Магде, — не отвлекаясь на скепсис, тараторила Настя. — Малина могла знать что-то, о чем не знают писатели, потому что они не соприкасались со смертью.

— Тебе китайцы через коробку битую микросхему вживили? — усмехнулся Леша, однако вид у него был не веселый. Настя придержала недосказанности и вновь нависла над горой тряпья.

— Ты спросил, кто такая Малина — я поделилась соображениями. И, кажется, поняла, где она пряталась в ночь, когда подрезали твой телефон.

— Где же?

— Кофейный автомат.

— Как это?

— Там между витражами и автоматом отличное местечко, чтобы притаиться. Я сама так делала, когда чуть не напоролась на… — Настя осеклась. — Лестница недалеко от нашей комнаты, Малина бы успела добежать, пока я шныряла туда-сюда.

— Все равно твои домыслы не доказывают, что она покойница! — Леша вцепился в растрепанные вихры, помолотил костяшками о табурет и пробормотал: — Не поляна, а прямо поле чудес. И шмотьем разживешься, и кладом. Не понимаю я ее. Обещает Жанке миллионы, а сама ходит оборванкой и других обдирает.

— Наверное, ей не нужны деньги…

— Да, с Олеси было нечего поиметь, кроме ее внутреннего мира.

Из разноперой кучи Настя выудила болотное платье, опоясанное цепью.

— И этого, — ее голос сломался, и голова закружилась в утроенном режиме. Леша прижал платье к вздрагивающей груди. Отфутболил табурет и отошел к арке, усеянной иконами, как новогодняя елка — игрушками. Пару секунд Настя слышала приглушенные всхлипы, затем шевеление под аркой и резкий звук рвущейся бумаги. Леша хлюпал носом и срывал иконы с перекладины.

— Это не моленная, это оружейная палата. Видишь, что она делает? Она думает, если мозолить колени перед ликами — все простится. Так не работает. Нельзя пользоваться верой ради корысти! Нельзя! И дело совсем не в Боге. Я не знаю, существует он или нет — но я хочу быть достойным человеком прежде всего для себя самого и если я напортачу — мне отвечать перед своей совестью. А эта…