Лагерь

… 304-я стояла пустой — лишь в душевой кто-то гремел и постоянно ронял какие-то банки. Жанна решительно пошла на звук — пусть Леша хоть голый, он обязан отчитаться! — и тут под стулом приметила набитую сумку и телефон в боковой сетке. Телефон? Его же украли! Любопытство затмило рассудок. Прислушавшись к бряцанью склянок, Жанна запустила руку в сетку. Поверх заставки с незабудками выскочило окошко «пароль». Жанна четко помнила пароль от этого телефона. 2310.

Она помешкала. Пан или пропал. В душевой зашумел кран. Жанна пристроила поживу в лиф платья (воду выключили), прокралась в прихожую (задвижку отщелкнули) и, едва дверь ванной приотворилась, стремглав выскочила наружу.

***

В гардеробе пылился бордовый чемодан с ярлычком «Ширяева». Настя проредила несметное изобилие платьев, штанов, блузок, разворошила груду клатчей, барсеток, кошельков — каждый под цвет наряда, и даже покусилась на запретную зону — нижнее белье; сумка с ярлыком «Янтарева» испарилась.

Настя бросила взгляд на небогатый скарб. Ладно, уплотню в портфеле. Она вспомнила, что у Леши есть запасной рюкзак — надо одолжить, и выйдя из номера, столкнулась с Жанной.

— Я не исполнила обещание, — выпалила Жанна без предисловий.

— Ты мне ничего не обещала…

— Тебе — нет. Леше. Он рассказал про Владимира, а я про Олесю — нет.

— Я как раз к нему, пошли. За двадцать минут управишься?

— Я бы не хотела раскрывать ему душу…Тема Олеси всегда висела над нами, как дамоклов меч. Леша решит, что я назло наговариваю. Знаешь, он давно мне не доверяет.

— Ну, костерить подругу при первом удобном случае и требовать доверия взамен — не очень умно.

— Олеся тоже не святая незабудка! — ощетинилась Жанна.

— Мы знаем, что она ходила в хижину. Не знаю, что она нарыла и за что поплатилась, но нас предупредила заранее: не лезьте в пекло — обожжет.

— «Ходила в хижину», — хохотнула Жанна. — Вы — жалкая пародия на Каменскую и Чистякова. Ладно, пошли покажу, что она «нарыла», — гнусаво спародировала Жанна.

— Мы пропустим автобус.

— Капец беда! Ну сядете на следующий.

— Не могу, — покачала головой Настя. — Позвонишь завтра, я обязательно выслушаю.

— Вот дурында! Я же сказала «покажу»!

— Умные люди разработали видеозвонки.

— Там швах со связью, — напомнила Жанна и не преминула поддеть: — Автобус уедет… Айда?

— Секунду, отбегу…эээ… на дорожку…

Крайний рейс в полдесятого. В конце концов, признание сильно упростит расследование и облегчит мытарства. По пути в туалет Настя прихватила стикеры и фломастер, и, уединившись на унитазе, бойко нацарапала на кислотном клочке «Леша! Надеюсь, ты не будешь ругаться — я отошла с Жанной узнать, что Олеся рассказала в ту ночь. Прости за спонтанность, но нам не помешает любая информация. Пожалуйста, дождись меня. Я тебя…»

Настя поставила жирную точку и замарала опрометчивое «Я тебя…» рьяными мазками. Страсти распаленно перешептывались, и мысли метались в горячке. Напиши пять букв. Л-ю-б-л-ю. А вдруг последний шанс. Полно, не думай об этом. У нас будет много счастливых моментов для нежностей. Настя прошмыгнула в ванную и, убедившись, что страсть не сочинила неловкостей, приклеила записку к раковине.

***

Шли второпях и в потемках. Настя уговаривала себя, что опоздание стоит свеч, а Жанна виляла за пляшущим пятачком света в еловых гущах. Мох влажно хлюпал. Ноги напитывались топью, а сердце — смятенным наитием. Погоня за признанием заманивала вверх, к хижине.

Наконец, кроны раздвинулись. Жажда истины, непостижимая мания быть нужной и полезной привели к поляне. Наитие не обмануло. Жанна подняла занавес темноты и уверенно переступила порог хижины.

Она словно зашла домой. Сразу нашла свечи и, прекрасно смысля в обстановке, расставила огоньки по обеим сторонам зеркала. Чинно прошлась взад-вперед, будто прицениваясь, за сколько старь улетит с молотка. И, едва Настя попятилась к выходу, свински усмехнулась:

— Твой автобус уже укатил, дорогуша.

— Жанна?…

— И Лешеньке не дозвониться, твой телефон-то…У меня. Ты, наверное, спросишь, что в нем такого? А я скажу: это удачнейшая инвестиция в безбедность. Ты — мой первый куш.

— Умоляю, что бы ты ни задумала — остановись, пока не поздно, — пролепетала Настя, отступая. Желудок скрутили цепкие лапы ужаса. В глухих переулках подсознания, где-то за горизонтом, зарокотали предупредительные выстрелы «Продал друга за 30 сребреников».

Жанна заулыбалась улыбкой Чикатило и с этой осатанелой гримасой промурлыкала:

— Малина?

Глава 17 Новый Иуда