Лагерь

От ужаса Настя оцепенела. На макушку опустилось нечто склизкое и холодное. Как тающий кусок льда. Впервые, с момента знакомства с черно-белым психопатом, вернулся купол паники. Настя застыла, пригвожденная куполом. Она боялась посмотреть на вожатую. Потому что соприкосновение взглядами означает одно: нет места лжи.

— Поиграем в молчанку? — допытывалась вожатая. — Что ж, у меня уйма времени. Просидим здесь до вечера, если нужно, до следующего утра. Сколько угодно, пока вы, милые мои, не расколетесь. Я повторю вопрос: узнаете?

— Нет, — твердо сказал Леша. Яна Борисовна раскраснелась, расстегнула кофту и запустила пядь в рыжую копну.

— Чудесно. Я могу позвонить твоей матери, Артемьев.

— Звоните, — не дрогнув заявил Леша. — Но зачем? На видео не она, ясно как дважды два.

Вожатая слилась по цвету со свеклой.

— Да, на видео ее нерадивый сынок. Нарушитель и обманщик.

— Нет, у моей мамы один сын. Я. А тот, кто на записи, вероятно, чей-то другой ребенок.

— Заткнись! — взревела вожатая.

В комнате стало тихо-тихо. Насте почудился голос англичанки, ведущей занятие на первом этаже. Яна Борисовна помассировала виски, налила воды из пузатой бутылки в конце класса, осушила чашку и почти доброжелательно осведомилась:

— Воды?

— Бойся данайцев дары приносящих, — ответил Леша. Яна Борисовна спрятала чашку в столбик у окна.

— Ваше дело. Одно хорошо. Водой мы запаслись, как верблюды. У меня есть печенье и бананы. До завтра протянем на пайке?

— Я не люблю бананы, — сказал Леша. — И не люблю, когда меня заставляют сознаваться в чужих провинностях. Я вам не козел отпущения. Что Вы хотите услышать? Что камера запечатлела нас с Настей?

Вожатая обвела курсором увеличенные, разбитые на пиксели, лица.

— Что я хочу услышать? То, что вы с Настей свинтили после уроков, почти сутки проторчали в лесу, пренебрегли как минимум тремя правилами устава. Что я хочу услышать? То, что вы препятствуете расследованию, что, между прочим, уголовно наказуемо, а также… — вожатая выждала и драматично завершила: — …что вас поймали с поличным, а вы отрицаете вину!

— Не пойман — не вор, — окрысился Леша. — И, на минуточку, в нашей стране действует презумпция невиновности.

— Хорошо, что ты знаешь закон. Порадуешь матушку отличными знаниями в области юриспруденции.

— Вы не посмеете меня выгнать. Нет доказательств. Серая размазня не считается, да Вы гляньте, это вообще не я. Это Вова Мечников и… и… и Кристина.

Вожатая плотоядно улыбнулась.

— Артемьев, не валяй дурака. Вова и Кристина спали в уютных кроватках в пять утра. А вы в это время выбирались из леса. Уж я то знаю, поверь.

— Ерунда, — фыркнул Леша. — Бред сивой кобылы. Чепуха на постном масле! Да, мы с Настей решили подышать соснами. Вышли из комнат в пять и прошлись кружочек по стадиону. Гуляли. Дело молодое. Как будто у Вас с Келлером ничего такого не было. Вы же понимаете?

Яна Борисовна забарабанила пальцами по парте.

— Вот как…Шантажировать вздумал, малявка? Хорошо. Отлично. Прелестно. Восхитительно. Грандиозно.

Произнеся набор несвязных наречий, Яна Борисовна клацнула компьютерной мышкой. Леша бочком подвинулся к ноутбуку. «Личное дело № 72 — Артемьев Алексей Анатольевич».

Ползунок предательски продвигался к контактам родителей. Леша предполагал исключение, но не так скоро. А ведь он только свыкся с сортировкой белья для прачечной, душевой на троих и мистическими переплетами. Он думал просить о смягчении наказания. Рот то открывался для извинений, то непокорно изгибался. Яна Борисовна переписала цифры с экрана и протянула руку к телефону, но позвонить не успела. Настя молебно сложила ладони.

— Пожалуйста, не звоните Лешиной маме.

— Это еще почему?

— Вы же сами отправили нас в лес, ну, тогда…Когда перепутали осенние карты с весенними. Я подумала — раз состязание проводится в лесу, то и прогулки не запрещены. Я убедила Лешу, что мы ничего не нарушим.

— Устав надо читать. Раньше за нарушение дисциплины могли из пионеров разжаловать.

— Но Вы же сами…

— Хватит попрекать меня оплошностью! Попробуйте стать на мое место — вас двадцать, я одна. В конце концов, ничего страшного во время соревнования не случилось.

— От того, что мы проветрились перед сном тоже ничего не случилось, — брякнул Леша. Яна Борисовна отложила мобильный, перевела взгляд на юношу, полминуты поколебалась и с одолжением закрыла личное дело.

— Вот что. Предлагаю сделку. Вы молчите о моей промашке, я не сообщаю Анне Васильевне о вашем проступке. И еще… — Яна Борисовна постучала костяшками по ноутбуку. — Артемьева трижды брали на карандаш. Трижды за два месяца. Засеку за правонарушением — слезами и взятками не подкупите.

— Можно идти? — сквозь зубы спросил Леша. Ответить вожатая не успела — в классе нарисовался тот, кого сам Леша взял и на карандаш, и на перо. С присущей подобострастной улыбочкой, персонаж поманил Яну Борисовну пальчиком. Вожатая зарделась, торопливо собрала вещи и, буркнув «Свободны», хлопнула дверью.

Глава 13 Сестра