Читаем Лагерь полностью

Лагерь

— Кино не смотрела? В шкафах и сундуках кроме хлама всегда заваляется нужная вещь, надо просто порыскать — кто ж тебе на виду компромат оставит.

— Леша, здесь можно шариться до полуночи, и сам сказал — полиция всё обыскала, а мы…Ой!

Леша с оглушительным грохотом откинул крышку сундука и по пояс погрузился в склад ветоши.

— Ну и сва-а-алка! Сюда бы мать мою привести, она бы отучилась называть меня свиньей, нет, ну ты видала?

— Что там? — подошла к сундуку Настя. Леша вытянул из недр старья обрывок салфетной бумаги с оттиском «Lewa».

— Похоже, это привет из нашего времени.

Леша перевернул находку и озадаченно уставился на фиолетовые чернила. «Прочти». Развернул салфетку. Ребята увидели неказистые печатные буковки.

«Магдалина, извини меня, — зачастил Леша, «Я знаю, что поступил неправильно, но ничего не мог поделать…Ты хотела знать, что происходит? Я скажу. Я скажу, что с первой минуты нашей встречи понял, что ты мне небезразлична. Обвиняй меня. Обвиняй. Не ты убила. Я убил. Забери меня. Я буду лучше, чем Лексей. Прошлое не стоит воспоминаний, если они не приносят радости. Ты не достойна страдать из-за прошлого. Ты не достойна страдать в настоящем. Ты достойна благополучия в будущем. Твой Я.

П. С: Помни: не ты жестокая. Жестокие те, кто лишил тебя счастья.»

Леша спрыгнул на землю, помог Насте спуститься и отобрал записку.

— Магдалина…

— Магдалина, — повторила Настя. — По-моему, паззлы сходятся. Магда, Малина. Это одно и то же имя. Один и тот же человек, Леш!

— Час от часу не легче. Ну и где прикажете искать Ромео?

— Пьеро, — поправила Настя. Короткое письмо, несмотря на скудность и блеклость описаний передавало настоящее, вымученное раскаяние.

— Не разводи сырость. Никто не знает, кто скрывается за личностью Пьеро.

— Безответно влюбленный мужчина, предавший совесть, — мечтательно прощебетала Настя. Леша щелкнул пальцами.

— Совесть. Точно подмечено. Твоему придурочному Пьеро начисто отшибло кукушку. У него не все дома. Мозги набекрень. Вменяемые и совестливые люди не приписывают себе убийства. Нам осталось подловить психа и отправить к сородичам в желтый дом.

— Почему ты передергиваешь? Пьеро мог выражаться фигурально. Мало ли что убила Магда! Любовь, например.

— Мы не в девятнадцатом веке. — Леша потряс клетчатым обрывком. — Этим вот он выбил себе от десяти до пятнадцати.

— А что, парни не могут быть романтиками?

— Не в наше время, Настя. Не в наше время. А что, мечтаешь о любвеобильном маньяке?

Немного усилий воли. Не стоит срываться и лупить Лешу лопатой. Лопата! Кто оставил у крыльца лопату? Настя цапнула орудие за металлическую ручку с ржавым налетом и взбудораженно констатировала:

— Я поняла.

— Вот она, лопата животворящая, — саркастично сказал Леша. Его привлекательность гасла со скоростью света. Настя оперлась о черенок, вонзившийся в почву, как нож в масло.

— Лопата острая, — подметил Леша. — Редко копают.

— Если не заткнешься, я тебя закопаю! Острая, потому что новая. Посмотри внимательнее. Вчера наш сторож копал такой же, я сама видела!

— Короче, Склифосовский…

— В общем, в ту ночь, когда Олеся ночевала в изоляторе, я случайно услышала разговор сторожа с Натальей Петровной. Он жаловался, что привез из города хозтовары, а наутро не досчитался их на складе. Понимаешь?

— Не очень, — сознался Леша. — Тем более Олесю убили ножом, при чем тут лопата?

— Как раз не при чем. Причем то, что кто-то ее принес. Или собственноручно украл из лагеря. За этим она и приходила. За лопатой.

— Вообще-то, мишенью был телефон!

— В ту ночь она сваляла дурака, надо же было что-то поиметь!

— Значит, в ту ночь ты общалась не с Олесей, а с этой Магдой?

— Получается, так. И хриплый голос…Господи! Как я упустила очевидное?

Настя развернула любовное послание и указала на небрежные строчки.

«Не ты убила. Я убил». Допустим, ты прав и Пьеро ссылается на смерть человека. Но за последнее время трагедия случилась с одним человеком. Олесей.

— Олесей, — эхом повторил Леша. — Подожди, лопату мог принести этот твой поехавший романтик…

— Даже если так, это опять доказывает, что Олеся и Пьеро были знакомы, никто не станет беспричинно расправляться с людьми. Всегда есть мотив.

— Какой мотив?

— Не знаю…