Лагерь

— Ни в коем случае, — отрезал Леша. — Во-первых, полиция прочесала там все. Во-вторых, Жанка только напортачит — за ней расхлебывать до зимы. Она и так переполоскала всё грязное белье у Жабы в приемной.

— А Матвей с Антоном?

— Матвей мутный тип. Он что-то скрывает, как пить дать.

— Что? Матвей непозволительно честен с нами, когда докладывает о каждом шаге и вздохе.

— Это ты так думаешь, — крякнул Леша. — Талантливый актер сыграет в правду.

— Ты что, свечку держишь?

Леша потихоньку приходил в легкое раздражение.

— Это чуйка, говорю тебе. Невозможно всю жизнь прикидываться.

— Полагаешь, Матвей и Олеся действовали тайком и сбегали туда, откуда приходили мы?

— Да. Или нет. Вчера я пообщался с футболистами. Во второй половине дня Матвей исполнял финты, а в первой — читал учебник биологии, это я видел.

— Не тянет на скелет в шкафу, — сказала Настя.

Леша почесал рыжеватый подбородок и не в тему завершил:

— Антон тусуется с нашей вожатой. Вожатая на ранг выше, чем мы. Улавливаешь связь?

— Я тоже с ней, как ты выражаешься, «тусовалась», — теряя терпение, сказала Настя. Леша подмигнул.

— У девочек другие вечеринки.

— К чему ты клонишь?

— К тому, что патлатый уродец использует Яну Борисовну в личных целях, чтобы добраться до информации.

— Использует?

— Спит с ней, — пояснил Леша, хотя пояснений не требовалось.

— А где доказательства?

Леша вышел из себя и гаркнул:

— Какие к черту доказательства? Антон не отлипает от Яны ни на секунду, а Яна ходит, как кошка на Масленицу.

— Ерунда какая-то! Яна Борисовна прелестно знает, какие последствия грозят за совращение воспитанников!

— Поразительная наивность! Вот скажи, чем человек взрослее — тем строже он придерживается правил?

— Разве нет? Разве закон не преследует тех, кто нарушает его?

— Естественно, преследует. Если закону доносят на правонарушителей. Но, оглянись, Настя. Где мы находимся?

— В лесу?

— Мы в России. Ты знаешь, сколько людей живут в России?

— Сто пятьдесят миллионов?

— Сто пятьдесят миллионов. Мне объяснять, почему Яна Борисовна наслаждается жизнью и не парится?

— Нелогично выходит. Ты оправдываешь государство, которое не может справиться с преступлениями из-за большого количества людей и по этой же причине срываешься на Анну Васильевну.

— Это другое, — воспротивился Леша.

— Другое — это то, что касается лично тебя?

— Так было всегда. Пока тебя не заденет пулей — не станешь звонить в неотложку.

— Пока тебя не задевает, кто-то погибает, — заявила Настя. Леша ощетинился.

— Скажите, какие мы умные! Я лично, вот этими ногами оббежал весь Екатеринбург, чтобы найти сестру. Я лично вот этими руками прошерстил карьеры. Я лично видел, как ее маленький гроб опускали в землю и как пришли люди в костюмах, взяли лопату и с наплевательскими лицами стали расковыривать землю и бросать комья в яму. Я лично вот этими ушами слышал, как комья падают вниз, как они плюхают, ударяясь о дерево. Эти мужики копали и плюхали, копали и плюхали. Копали и плюхали, пока мой папа не упал в обморок. Пока прямо на кладбище не приехала скорая, чтобы откачать его. Меня задевало не пулей, меня задевало снарядом, и я морально не готов убиваться по каждому встречному. Я морально не готов стать второй Олесей и съехать с катушек из-за чужих проблем.

— Извини меня, я очень сочувствую твоей утрате, — попросила Настя как можно более покладисто, но избитая фраза прозвучала, как ощипанный официоз.

— Забудь, сам виноват.

Леша насупился и широким шагом перешагнул через канавку, забросанную шишками. Настя тоже перебралась на другой «берег» и пошла за серой шуршащей штормовкой.

— Мне льстит вникать в твои проблемы. Послушай! У меня не было такой ужасной ситуации, но были другие. Например, с мамой и отцом…

— Насть, слушай, — Леша резко повернулся и скрестил руки на груди. — Прибережем эту тему до более подходящего случая, ладно? А сейчас надо возвращаться в лагерь. Схватятся — голову отвинтят.

— Мы же всего полчаса гуляем, — возразила Настя и врезалась в Лешину спину. Парень притормозил у поваленной сосны, перекрестившей путь и движением руки поманил подругу.

— Смотри.

— Что это? — выглянула из-за хвои Настя. С вершины холма, где еловые ветки образовали своего рода обрамление для серого просвета, черепашьим шагом спускалась девушка. Девушка, затянутая в поношенное платье. Из-под короткой юбки торчали ноги в массивных ботинках на шнуровке, а из прорезей для рукавов — бледные костлявые руки. Кожа, обтягивающая скелет. На изможденном лице тень умиротворения. Лицо человека, у которого вдруг образовалась прорва времени. Человек намерен хорошенько отдохнуть, прежде чем окунуться в работу.

— Псс, — подал знак Леша и дернул Настю за карман. — Прячемся.