Лагерь

— Так для чего же? — полыхнул дьявольской злостью Леша.

— Когда вы воссоединитесь, она успокоится и перестанет маяться между мирами, — объяснил он, слабо шевеля губами.

— Воссоединимся?! Как она представляет наше воссоединение?

— Ты пройдешь с ней за зеркало, вернешься в ее мир и будешь рядом — все, как до трагедии.

— В ее впечатляющие планы входит мое категорическое «нет»?

— Магда угомонится, когда добьется своего.

— Вот перемкнуло! — свирепо выкрикнул Леша. Матвей кивком разделил его точку зрения — он не раз убеждал Малину в сходном мнении. Ее заклинило на идее безраздельно владеть Лексеем. Она противилась посмотреть на циклы с другого ракурса: сделать их сугубо источником энергии, а не напоминанием о давно почившем женихе. Леша неистовствовал и бурлил гневом.

— Тот Лексей откинулся в 19 веке, сто раз бы нашла нового кавалера!

— Она любит тебя.

— Вот… — Леша выматерился и присел на соседний стул. — Ты дебил, Давыдов. Выдрючивался перед Малиной, она убирала конкуренток, искромсала Олесю… Да после такого ты будешь Леночкой на зоне, а твоя сообщница— курицей гриль на адских вилах.

Матвей отделался подергиванием плеча.

— Поздно задергался, Давыдов. Я нашел смску от 18-го августа. Олеся была с Малиной, и ты знал. Почему не сказал мне? Я мог спасти ее!

— Олеся с Магдой словно нашли друг друга… Я никогда не видел, чтобы два человека так ладили. Олеся разузнавала про загробный мир, Малина интересовалась веяниями нашего поколения и обе зависали на библейских притчах — я всегда чувствовал себя третьим лишним в их компании. Я наоборот успокоился, когда узнал, что Олеся с Магдой. Думал, под присмотром Олесю оставят мысли о самоубийстве, ты же знаешь, в каком раздрае она пребывала…

— Олесю убили, — жестко оборвал Леша. — И ты великодушно перекинул преступление на себя. Я сохранил записку из деревни. Не ты убила, я убил!

— Да, — вспыхнул багрянцем Матвей, на долю мгновения оказавшись в призрачном доме Лексея, с салфеткой и ручкой у сундука. — Однажды Магда укорила себя! Ты не способен представить толики того, что выпало на ее судьбу. Я каждый день смотрю в ее глаза и вижу мучения. Я не знаю, что они не поделили, но верю — все произошло непреднамеренно…

— Убийство не оправдать никакими предлогами!

— Магда раскаивается!

— Раскаивается?! — сорвался на хрип Леша. — Мы говорим о трупе, Матвей!

— Магда не труп, — вздохнул Матвей, чувствуя, что еще чуть-чуть, и он тронется рассудком. — Отвянь от нее, ради всего святого. Ты очень упростишь мне жизнь.

— Пошли вы на… — выплюнул Леша. Матвей собирался ответить, но не успел. Бесшумными шагами в номер зашел Антон и следом за ним Наталья Петровна. Оба воскликнули в унисон:

— Артемьев?! — и ошеломленно уставились на Лешу. Тот невнятно закрякал.

— Око за око, Келлер? Мстишь за то, что я позвонил твоему папочке?

Антон молча отошел к шкафу, оглянулся на Наталью Петровну, и та жестом пресекла словесный понос.

— Добегался, Артемьев, — удовлетворенно выдохнула она, плотоядно потирая перстни. — Где Янтарева?

— Настя в Москве, с мамой, — мрачно промычал Леша.

Воспитательница взяла дезертира под локоть и потащила в казематы коридора. Антон тоже не задержался и вышел минутой погодя, наверняка на преподавательский этаж.

Тишина полоснула ухо. Матвей прошелся до ванной, ополоснул лицо и растянул слова, адресованные ему и Малине:

— Пошли вы все…

Смакуя каждую буковку обнадеживающего оскорбления. Хорошо, что так вышло. Теперь Лешу точно выставят взашей — сначала Наталья Петровна распечет и в хвост и в гриву, затем соберут педсовет и обязательно вызовут родителей, те опустят китайские церемонии и под конвоем — в Екатеринбург.

«Спасибо» — сказал Матвей неизвестному единомышленнику и его благодатному колоколу, раззвонившему воспитателям о Леше. Кем бы ты ни был — спасибо.

Облегченно вздохнув, он с глупой улыбкой забрался под одеяло. Теперь-то не отвертишься, Малина. На месте лопнувшего, голого нарыва созрело крошечное, еле видное, приятно давящее зернышко надежды. 

***

Подогреваемый кипящей злостью, бок о бок с Натальей Петровной чеканил шаг Леша. Воспитательница уводила наверх, выше мальчикового этажа, выше вожатских хором, выше больничного крыла. Леша никогда не взбирался так высоко, под крышу корпуса. Всеведущая Жанна рассказывала о гостевых апартаментах на верхнем ярусе здания, но гости пребывали редко и не засиживались подолгу, поэтому восьмой этаж часто простаивал бобылем.

Между седьмым и восьмым Леша не выдержал и вытолкнул вопрос, продиктованный скорее злопамятностью, чем интересом.

— Вам Келлер наплел, что я в школе?

— Во-первых, не наплел, а сообщил, а во-вторых, не Келлер.

— А кто? Давыдов?

— Перестань искать виноватых, Леша, — сказала Наталья Петровна и пропустила воспитанника вперед, к золотистой восьмерке. — Тебе стоит поучиться признавать поражение.

— Меня никто не учил этому, — огрызнулся Леша и зашел в любезно открытую дверь. На диванчике кирпичного цвета, за ноутбуком, щелкал по клавиатуре худощавый блондин с несоразмерно квадратным лицом. Он приподнял взгляд над ноутбуком, хлопнул крышкой и воскликнул: