Лабиринты угроз

– Менты все вышли, теперь полицаи…

– А зажигалка-то есть у кого? А то припремся…

Вьюн тащил длинную палку.

– Что у тебя за дрына? – спросил Апанасов. – Хочешь вонзить кол в сердце правосудия? Тут наверняка надо бить, крепко! Дубовый хоть?

– Осиновый, – глухо ответил Вьюн.

Так и шли толпой, по неосвещенным проулкам. Наконец, показался проспект. Стало боязно.

– А не засекут нас? – подал голос сомневающийся.

– Не ссы, – рыкнул Апанасов неожиданно грозно, как умел он в решительные моменты.

Вышли на проспект, щедро освещенный фонарями.

– Вот и выползли мухи на стекло, – весело прокомментировал кто-то.

Дорога-то была недалека – всего полкилометра. Но пока шли, перетрухнули порядком. Ведь тут и камеры могут быть, хоть и уверял давеча Апанасов, что отключили их, да и патрульные вдруг проедут… Но обошлось, дошагали благополучно.

– Доставай, – сухо сказал Вьюн и вытряхнул из мешка бутылки.

Все разобрали бутылки, зажгли факелы. Нестройный ряд приготовился к атаке.

– Давай! – дал команду Апанасов и первый швырнул бутылку.

Но не успели еще остальные подхватить его порыв, как за заборами взвыла сирена. Взвыла ненадолго, тут же прервалась.

– Это еще что? – тихо спросил Вьюн, хищно озираясь.

– Так, видать, машина, – беспечно сказал Апанасов. – Ну что, бросаем?

– Не машина, – так же тихо сказал Вьюн и бросил свою палку. – Ментовская сирена… Давай-ка тикать, ребятки, – продолжил он. – Не пошло дело…

И только он это сказал, как из дверей полицейского поста, который они полагали покинутым, выскочило двое автоматчиков.

– Стоять всем! – громко приказал один из них.

Но Вьюн уже бежал, он рванул сразу, как распахнулась дверь, не ожидая выхода спрятавшихся полицейских. А за ним ринулись и остальные, хоть и с малой задержкой.

– Стоя-я-ять! – предупредительная очередь резанула воздух.

Но бежали, как ошпаренные. Свернули в боковую улицу – благо она оказалась рядом. Там, в темноте, тут же зажглась полицейская сирена.

– Назад! – прохрипел Вьюн и сиганул через забор, разорвав рубаху. За ним полетели остальные. Взлаяла собака, но тут же затихла, будто напуганная пробегающей толпой. Цыплухин твердо держался за Вьюном, не отставая от него. Тут же был и Апанасов. Они уходили через частные дворы, потом перебежали в квартал – и там потерялись среди гаражей, в темноте.

Присели передохнуть – всего осталось семеро, а на дело выходило тринадцать. Остальные рассеялись по дороге, может, уже и взяли их.

– Разбегаемся сейчас, – коротко приказал Вьюн. – В свои хаты не идем, недели две гостим где хошь, не меньше… Все, отбой…

И они разошлись в темные переулки. Цыплухин решительно не знал, к кому идти. Единственное, что пришло на ум – Аня. Но придя к ней окольными путями, он застал там Апанасова.

– Вот, прилетел птенец, – обрадовался тот. – Молодец, что не дался! Будешь спать на кухне! – заключил.

* * *

У Апанасова они не собирались после инцидента месяца два. Все, кого выловила полиция, – а таковых оказалось пятеро – успешно вывернулись. Мол, сами не знали, куда идем. Включили дурочку. Как главаря и направителя все как один указали Вьюна, имя Апанасова даже не всплыло. Промурыжив с месяц, тех ребят оставили в покое. Собственно, никакого ущерба причинено не было – единственная бутылка, брошенная Апанасовым, и та прошла мимо. А так еще докажи, с какой целью группа молодых людей пришла с мешком бутылок к посту полиции. Может, мусор собирали. Это обговаривали еще загодя, а теперь и правда все обошлось без особых последствий… Правда, трое из пяти попавшихся теперь ни за что на квартиру Апанасова идти не желали, а двое оставшихся пришли угрюмыми и сидели молча. Видно было, что им тоже не по нраву пришлось отдуваться в кутузке за остальных, которые оказались проворнее и шибче. Так и сидели они, закусив губу.

Апанасов, впрочем, нисколько не расстроился столь печальному провалу. Красноречие его не иссякло. Все так же буйно он рисовал картины будущих побед, сидя на подоконнике, под почтительную тишину собравшихся. И приходивших к нему не стало меньше. Напротив, участие в таком соблазнительном деле, как погром полиции, привлекло к нему новых адептов. Совсем молоденькие студентики приходили стаями, слушали, открыв рты, и порой кто-то и оставался долее, чем остальные. Так и полнилось количество посетителей квартиры, продолжались вечера разговоров, перемежаемые алкоголем, густо застланные сигаретным дымом.