Лабиринт

Первая жена Масуи умерла от туберкулеза легких. И когда Масуи, в то время еще не старый мужчина, решил вступить во второй брак, он прежде всего хотел, чтобы жена его отличалась цветущим здоровьем. Однако он никогда не помышлял о женитьбе на дочери отставного генерала. Но случилось так, что директор одной из каменноугольных копей концерна Масуи, тоже сацумец ³⁷, как-то заговорил с ним о второй дочери генерала Камада.

—- Девушка она здоровая, рослая. И грудь соответствующая. Если натянуть на нее отцовский мундир, то хоть на парад выводить такую девицу,— рассказывал господину Мацуи директор копей. По этим статьям невеста была вполне подходящей.

Господина Масуи интересовало теперь не столько изящество, сколько крепкое телосложение будущей жены. И он буркнул:

— Ладно. Покажите мне как-нибудь ее фотографию. Фотографию он разглядывал не больше двух секунд. Желая несколько затушевать чересчур солидный объем и рост генеральской дочери, одетой в кимоно с длинными рукавами, фотограф запечатлел ее сидящей в кресле. Но  и при этом она выглядела настолько внушительно, что и в самом деле могла бы заменить отца на параде} больше того, если бы ее одеть в синее и дать собаку на поводке, она, пожалуй, могла бы сойти и за статую генерала Сайго Такамори, установленную в парке Уэно. У нее были характерные для сацумцев большие глаза, большой нос и большой рот. Но господина Масуи не столько занимала ее внешность, сколько документы, которые директор угольной компании принес ему на подпись одновременно с фотографией Мацуко. То была купчая на угольные копи на севере Кюсю. Кроме того, господин Масуи в данный момент был чрезвычайно озабочен проблемами расширения судостроительных верфей и объединения цементных компаний. Естественно, что он не мог уделять слишком много времени выбору новой жены. И он снова пробурчал!

— Покажите мне ее как-нибудь в натуре.

Сказано это было тем же тоном, каким он только что отдавал приказания насчет переговоров с владельцами угольных копей. Но было бы неверно думать, что Масуи не проявлял должной осмотрительности при выборе новой подруги. Совсем напротив. Пробегая глазами купчую на угольные копи и подсчитывая в уме их возможную доходность, составлявшую приблизительно двадцать-тридцать миллионов, он в то же время тщательно обдумывал и это сватовство. То, что невеста из семьи отставного военного, не так уж плохо. Можно, конечно, породниться с кем-нибудь из финансистов. Но что в этом хорошего? Эти господа к тебе всей душой, пока ты с ними делишь прибыли, но чуть что (а ведь дела не всегда идут в гору), они готовы тебя закопать в могилу. Раз она дочь генерала-служаки, у которого всегда денег было негусто, то, стало быть, умеет ценить копейку. Привыкла повиноваться приказам отца — значит, будет послушной женой. И господин Масуи решил жениться. Генерал скомандовал! «На-пра...во!» — и Мацуко вышла замуж.

Детей у них не было, но спустя два года после женитьбы в их доме появился ребенок: это была привезенная из Америки Марико. К этому времени меланхолическое настроение Мацуко, связанное с тем, что ей пришлось выйти замуж за человека, который отнюдь не был героем ее романа, начало уже проходить. Подобно тому как начинает трескаться и постепенно сходит плохой лак, обнажая обыкновенную белую древесину, с нее сходила та поэтическая чувствительность, которую она вынесла из женской гимназии и почерпнула из журналов. И под этой оболочкой обнаружилась ее заурядная натура со всеми особенностями, унаследованными от храброго вояки-папаши и безропотной, недалекой мамаши. Мацуко очень скоро поняла, что деньги могут заменить все. Пусть ее муж не вел разговоров о литературе и живописи. Зато он не мешал ей окружать себя людьми, которые готовы были с утра до вечера болтать о литературных новинках и умели высказывать самые тонкие суждения о художественных выставках. Одним из таких ценителей и прихлебателей был художник Томонари Мидзобэ, другим — некий .молодой человек, дальний ее родственник, окончивший филологический факультет университета и мечтавший о писательской карьере. Он объявил себя сторонником сенсуализма ³⁸ и получал у Мацуко деньги на журнальчик, издававшийся его кружком. Будущий писатель постоянно приводил к ним к- дом таких людей, которых никак нельзя было встретить сред.; знакомых ее мужа.

Года три-четыре назад, когда Масуи неожиданно решил отправиться в более длительное путешествие по Европе, которую до сих пор ему приходилось объезжать лишь наспех, Мацуко буквально выплакала у него согласие взять ее с собой.