Крыши наших домов

Дернов сел рядом и взял ее руки в свои. Хорошо, что он не говорил никаких успокоительных слов, не утешал ее — тогда она не сдержалась бы, конечно. И хорошо, что в вагоне было совсем мало народа, на них никто не обращал внимания.

— А знаешь, — сказал Дернов, — когда мы приедем, придется сразу же пойти в промтоварный магазин. У нас нет самой главной вещи.

— Какой? — механически спросила Татьяна.

— Будильника.

И то, что он говорил уже о будущем, сразу успокоило Татьяну. Испуг прошел, она смотрела в окно; за ним мелькали знакомые с детства места — Кавголово, Грузино, Пери, Сосново. В Соснове она прожила два лета, в пионерском лагере... Воспоминание об этом появилось и тут же исчезло.

На одной из станций в проходе застучали сапоги и появились солдаты.

— Пограничный наряд, прошу предъявить документы.

Дернов протянул сержанту свое удостоверение, Татьяна — паспорт.

— Моя жена, — сказал Дернов.

Сержант проверил документы и улыбнулся. Конечно, увидел дату регистрации брака. Когда наряд прошел, Дернов повернулся к Татьяне.

— Как странно, — произнес он. — Моя жена. Ты моя жена?

Он глядел на нее не отрываясь, любуясь и удивляясь тому, что вот эта невысокая, с гладко зачесанными назад светлыми волосами, немного курносая, полногубая девчонка и есть его жена, Татьяна Дернова, — первый и пока единственный родной человек в его жизни.

А ей казалось, что в жизни все начало стремительно уменьшаться. Еще вчера утром был огромный, шумный, многолюдный Ленинград. Потом она очутилась в небольшом городке, с тихими чистыми улицами и невысокими зданиями, с табличками у дверей, надписи на которых одинаково начинались с приставки «рай»: «райсовет», «райпотребсоюз», «райздрав», «райсельхозтехника». Здесь был штаб отряда, куда Дернов должен был явиться.

Поселок был еще меньше — две или три улицы, совсем деревенские дома, почта, магазин «смешторг», где они купили будильник, а можно было купить все, что угодно, начиная от селедки и кончая немецким сервантом «Хельга». Эта «Хельга» Татьяне понравилась; она стояла перед ней, открывая и закрывая дверцы, но Дернов, улыбнувшись, сказал, что с такой покупкой придется малость подождать... Она еще не знала, что денег у Дернова не густо: после выпуска он получил месячный оклад командира взвода и еще за лейтенантское звание, вот и все.

Подождать так подождать...

Она заметила, что Дернов все-таки чем-то взволнован. Ну конечно, тем, что едет к первому месту своей службы, подумалось ей. Но уже в машине, когда они выехали из поселка, Дернов сказал:

— Завез я тебя, а?

— А что?

— Трудное мне дали место, Танюша. Глухомань. Электричество через год-полтора будет, не раньше.

— Переживем? — спросила она. — Еще что? По ночам медведи в окно стучать будут?

— У нас не стучат! — рассмеялся солдат-водитель. А вон, смотрите!

Возле самой дороги показалась лисица, и Татьяна даже вскрикнула от неожиданности. Лисица стояла, словно пешеход, нетерпеливо ожидающий, когда пройдет машина, чтобы перебежать дорогу. Шофер притормозил, и лисица, недовольно вильнув хвостом, не спеша ушла в лес.

— Видали, какой у нас тут зоопарк? — не унимался водитель. А лосей по дороге встретим не меньше двадцати, это уж как пить дать.

Машина была заставская, и водитель тоже с заставы. Дернов не мешал Татьяне расспрашивать солдата. Ему самому хотелось узнать как можно больше о том месте, где придется служить не один год и которое на карте начальника отряда было отмечено всего-навсего красным квадратиком. Шофер же попался словоохотливый, ему так и не терпелось поразить нового замнача и его жену самыми первыми сведениями.

Послушать его, и выходило, что кругом заставы цветущий рай. Ну, не то чтобы рай, а природа замечательная. В реке хариусы — до кило, а то и больше — так что в смысле рыбы лучше не надо, ни в одном городе такую не купишь. Окунь там, или щука, или плотва не в счет, разумеется. А если есть умение, можно и кумжу взять в озере, во какие водятся кумжи! Он даже отпустил баранку и развел руки, показывая, какие кумжи водятся в озере на их участке.

Грибы — косой коси. Правда, боровиков мало, все больше красноголовики. В прошлом году насолили две бочки волнушек — очень хорошо с картошкой. Ну, а ягоды здесь вообще навалом. Выйдешь на поляну — а она красная, будто кто-то ковер расстелил: брусника. Клюква есть — с хорошую виноградину. А самая главная ягода, конечно же, морошка.

И опять Татьяна вскрикивала: прямо с дороги взлетел и сел на ветку иссиня-черный глухарь; лосиха с замшевым толстогубым лосенком шли навстречу, будто встречая новеньких, и вежливо посторонились, пропуская машину; показалось озерко, и водитель притормозил, чтобы показать диких гусей. Действительно, зоопарк!

Потом они увидели человека. Машина поднималась в гору, а человек стоял на горе.

— Лесник, — объяснил водитель. — Михаил Евграфович. Собачонка у него — ну совсем как человек, сейчас увидите. Между прочим, его самого недавно нашей медалью наградили — за отличие в охране границы. Он к нам часто приходит, особенно, когда кино показывают. Притормозить, товарищ лейтенант?

— Притормози, — сказал Дернов.