Читаем Крыши наших домов полностью

Она отвернулась. Признание в собственной нерешительности, а может быть, и душевной робости было трудным и неприятным. Из всего техникума только одна девчонка добилась своего и уехала на КамАЗ, письма от нее приходили восторженные, и в глубине души Татьяна ругала себя за то, что ей самой не хватило ни этой смелости, ни настойчивости, ни — в конечном счете — этого особенного, яростного отношения к жизни.

— Выходит, для вас какая-нибудь стройка — мерило человеческого характера? — спросил Дернов.

— Да, конечно.

— Наверно, было бы очень плохо, если б все срывались со своих мест и ехали строить. В жизни есть и другие измерения.

— Какие же?

— Да просто любовь, — спокойно и серьезно сказал Дернов. — Не понимаете? Любовь — подвиг, любовь — самоотверженность, любовь все! К людям, к семье, к природе, к своему, пусть даже самому маленькому, делу... И тогда все становится на свои места.

Татьяна стояла, отвернувшись к окну, и думала: «Всего-навсего три года разницы, а я еще совсем девчонка перед ним. Откуда в нем такая убежденность? Как он добился этого — в двадцать три года столько знать о жизни и людях, — а я вот стою, и каждое мое слово будет глупостью... Старушка с Диккенсом! Позерство, кривляние, вот это что. Красивничаю, а он видит и понимает».

— Вам пора отдохнуть, Танюша, — сказал, вставая, Дернов. — Я пойду...

— Я пойду с вами, — повернулась к нему Татьяна. — Мне все равно не уснуть.

— Вас огорчила записка отца?

И это он понял! Татьяна кивнула.

— Да, и записка. И то, что вам надо идти. — Он хотел что-то сказать, но Татьяна поморщилась. — Не надо, Володя... Сейчас вы скажете, что будете мне писать, потом приедете, встретимся еще. Не будете писать, и встречаться нам незачем. Я сейчас думала, какое же я ничтожество перед вами... Так, в чисто человеческом смысле. Потребительница жизни, вот и все. Идемте. Чемодан можете оставить, зайдете еще раз, перед поездом.

Она довела его до Управления округа. Рядом был небольшой сквер. Татьяна сказала, что подождет его здесь, в сквере.

— Я могу задержаться, — сказал Дернов.

— Ничего, я подожду.

— Спасибо, — сказал Дернов и ушел.

Она сидела на скамейке и думала не о нем, не о Дернове, а об отце. Все, что было в записке, конечно, вранье. Никакой дальней ездки у отца нет. Есть какая-то женщина. Об этом она узнала давно, лет пять или шесть назад, вскоре после смерти матери. Отец не пришел домой, и ночью, пешком она пошла на Петроградскую, в автоколонну, где работал отец. Вахтерша долго не могла понять, что нужно этой девчонке. «Ах, Одинцов? Иван Павлович, что ли? Еще днем приехал, и машина в гараже». Он пришел домой на следующий вечер. «Я все знаю, — сказала Татьяна, — не надо только врать». Отец взял ее за плечи и повернул к себе. «Вот что, — сказал он. — Мне сорок пять, и я знаю, что кажусь тебе стариком. Я честно прожил, дочка, и очень любил твою маму. Никогда не осуждай меня и знай только одно — мачехи у тебя не будет. Поняла?» Она уткнулась ему в плечо и разревелась — от благодарности, неутихшего горя, любви, да мало ли еще от чего. А он сидел неподвижный, словно испуганный этим решением, как клятвой. Но потом все-таки оставлял такие записки: «Дальняя ездка... Срочно вызвали...» — она не верила, хотя, конечно, вполне могло быть и так. Отец зарабатывал до четырехсот рублей в месяц, такие деньги зря не даются.

Дернов появился через два часа. Она увидела его, когда он вошел в сквер и медленно — ей показалось, очень медленно, — направился к ней. Татьяна встала. Дернов подошел и взял ее за руку.

— Я могу уехать сегодня, — сказал он, — а могу и через месяц. У меня ведь отпуск...

— Оставайтесь, — сказала Татьяна.

— А может быть, мы сделаем иначе? — спросил Дернов.

— Как иначе?

— Может быть, вы поедете со мной? Очень далеко, к Полярному кругу. Только не надо раздумывать, Танюша. Тут надо решать сразу: да или нет. Я очень прошу вас — поедем вместе.

Ей показалось, что она вдруг очутилась перед какой-то пустотой. Такое чувство уже было однажды, когда их повезли в ЦПКиО и она поднялась на вышку. Внизу была черная, замершая, непрозрачная вода. Точно так же, как сейчас, ее захлестнул страх, но все-таки она прыгнула в эту непрозрачность, в глубину, и как радостно, как счастливо было тут же вырваться к солнцу, к воздуху, и поплыть, чувствуя себя властной над страхом, высотой, водой:

— Володя, это же несерьезно.

— Это совершенно серьезно, Таня, — строго сказал Дернов.

Он все держал, все не отпускал ее руку. Татьяна высвободила ее.

— Если я соглашусь, что вы подумаете обо мне?

— Ну, вот и хорошо, — облегченно вздохнул Дернов. — Спасибо тебе, Таня.

<p><strong>2. Начало</strong></p>

Лейтенант Кин привез Галю к вечеру.

У Татьяны уже все было готово. Даже ту самую утку, которую Кин тушил «по всем правилам», она переделала по-своему. Когда «газик» подкатил к крыльцу, Татьяна бросилась к зеркалу — раз, раз гребенкой по волосам и — взгляд на себя всю, потом — на стол, и долой с ног суконные тапочки — скорее надеть новенькие, всего-то два раза надетые туфли на здоровенной «платформе».

Перейти на страницу:

Похожие книги

Тихий Дон
Тихий Дон

Вниманию читателей предлагается одно из лучших произведений М.Шолохова — роман «Тихий Дон», повествующий о классовой борьбе в годы империалистической и гражданской войн на Дону, о трудном пути донского казачества в революцию.«...По языку сердечности, человечности, пластичности — произведение общерусское, национальное», которое останется явлением литературы во все времена.Словно сама жизнь говорит со страниц «Тихого Дона». Запахи степи, свежесть вольного ветра, зной и стужа, живая речь людей — все это сливается в раздольную, неповторимую мелодию, поражающую трагической красотой и подлинностью. Разве можно забыть мятущегося в поисках правды Григория Мелехова? Его мучительный путь в пламени гражданской войны, его пронзительную, неизбывную любовь к Аксинье, все изломы этой тяжелой и такой прекрасной судьбы? 

Михаил Александрович Шолохов

Советская классическая проза
Дом учителя
Дом учителя

Мирно и спокойно текла жизнь сестер Синельниковых, гостеприимных и приветливых хозяек районного Дома учителя, расположенного на окраине небольшого городка где-то на границе Московской и Смоленской областей. Но вот грянула война, подошла осень 1941 года. Враг рвется к столице нашей Родины — Москве, и городок становится местом ожесточенных осенне-зимних боев 1941–1942 годов.Герои книги — солдаты и командиры Красной Армии, учителя и школьники, партизаны — люди разных возрастов и профессий, сплотившиеся в едином патриотическом порыве. Большое место в романе занимает тема братства трудящихся разных стран в борьбе за будущее человечества.

Георгий Сергеевич Березко , Георгий Сергеевич Берёзко , Наталья Владимировна Нестерова , Наталья Нестерова

Проза / Проза о войне / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Военная проза / Легкая проза