Крыши наших домов

— Все можно, — уверенно ответила Ира. Она не допускала никаких возражений. Здесь она была единовластной хозяйкой. Девчонки подчинялись ей. Даже те, кто втайне завидовал и ее рыжей копне, и большим синим глазам, и действительно обильным поклонникам, начиная от более или менее известного режиссера и кончая студентами филфака, где тоже есть дай бог какие девушки!

Уже на Неве Ира вспрыгнула на парапет.

— Гении книготорговли, — сказала она. — Чудеса начнутся через несколько минут. Оглядитесь и скажите: что вы видите?

Татьяна огляделась. Была Нева, спокойная, не тронутая ветром. Были розовые облака и чайки, стремительно, с размаху падающие в темную воду. Поодаль стояло человек пять или шесть рыбаков, замерших над своими закидушками. И еще — тишина, такая тишина, что казалось, вот-вот на самом деле должно произойти нечто необыкновенное — сразу, вдруг, — и само ожидание этого необыкновенного оказалось чуть жутковатым, перехватывающим дыхание.

— Ничего не видите? — сказала Ира. — Вон у сфинксов сидит одинокий офицер. Кто пойдет знакомиться?

— Тоже мне — чудо! — фыркнула Валька Аксельратка. — Лейтенантик! Если бы маршал сидел — другое дело.

— Между прочим — зеленая фуражка, — сказала Ира. — Мне здорово пойдет. Никто не хочет? Тогда я сама.

Она спрыгнула и пошла к офицеру, размахивая руками и постукивая каблучками о гранит набережной. Девчонки повалили следом. Было просто забавно, что придумала Ирка. Никакого чуда, конечно. Просто сидит лейтенант и, вдобавок ко всему, водит по лицу механической бритвой — должно быть, от нечего делать. И чемоданчик стоит возле ног.

— Молодой человек, — сказала Ира. Лейтенант повернулся и встал, продолжая бриться как бы по инерции. Глаза у него сделались круглыми — двенадцать девушек глядели на него насмешливо, в упор, и он растерялся, конечно, под этими взглядами. — Вы пограничник? — спросила Ира. — Значит, охраняете нас?

— Значит, охраняю, — ответил лейтенант, опуская руку с бритвой.

— Граница на замке, — прогудела сверху Валька Аксельратка. — А шпионов вы ловили?

Лейтенант уже справился со своим смущением. Татьяна увидела, как его лицо переменилось, — вернее, переменилось выражение глаз, и тоже стало насмешливым.

— Вон, — кивнул он на рыбаков. — Они за два часа ни одного завалящего окуня не поймали, а вы говорите — шпионы.

— Так, со шпионами ясно, — сказала Ира. — Может быть, мы вам мешаем, и вы кого-нибудь ждете?

— Жду, — усмехнулся лейтенант. — Десяти ноль-ноль.

— Красивое имя! — мечтательно сказала Ира.

— Просто она должна прийти в десять ноль-ноль, — неожиданно для себя сказала Татьяна. Ей уже нравилась эта игра. Ей нравилось, что лейтенант уже не стоит этаким столбом, а тоже принял их игру. — Я угадала?

— Нет, — засмеялся лейтенант. — Просто в десять ноль-ноль я должен представиться начальству, а потом уеду охранять вас.

— Девчонки, — сказала Ира, — да ведь он тоже, кажется, только что вылупился! Кончили училище? И уже, наверно, целых два дня лейтенант?

— Три, — кивнул тот. — А почему вы в грустном одиночестве? У вас девичник?

— Книготорговый техникум, — притворно вздохнула Татьяна. — Женское дело. Хотите собрание сочинений Дюма-отца?

— Вот что, девочки, — сказал лейтенант. — Я колбасы с булкой хочу. Приехал в полночь, все закрыто... Вот и кормлюсь пейзажами.

— Здоровое желание здорового человека, — заметила Аксельратка. — Но магазины открываются в девять ноль-ноль. Хотите, попрошу у рыбаков какого-нибудь ерша? Правда, они у нас в Неве керосинцем попахивают, но с такой голодухи ничего, сойдет.

Игра все продолжалась, но каким-то чутьем Татьяна поняла, что в нее вошло нечто новое. Девушки — да и она сама — уже разглядывали лейтенанта без прежней насмешливости, а он переводил взгляд с одной на другую, и когда Татьяна встретилась с ним глазами, то еле выдержала, чтобы не отвернуться первой. Это она сделала, пожалуй, инстинктивно, словно испугавшись, что лейтенант может понять что-то не так.

Ее поразило, что этот парень уже разговаривал с ними так, будто они были знакомы давным-давно, и ей показалось, что только она знает его хуже других. Рослый, с очень хорошим, открытым лицом, — что ж, славный, видимо, человек, и шутит славно; другой бы выкобенивался поначалу, а он сразу сказал — есть хочу!

— Ну вот, — разочарованно сказала Ира. — Я думала, вы будете белой ночью восторгаться, королеву из нас выбирать, а вы — про колбасу. Вы рационалист?

— Отчего же, — засмеялся лейтенант. — Я могу и королеву. Потерплю уж с колбасой-то.

— Валяйте, — тряхнула рыжей гривой Ира. — Выбирайте.

Она-то была уверена, что лейтенант выберет ее. Конечно, ни секунды не сомневалась. Просто потому, что так было всегда, на всех вечерах. И остальные тоже не сомневались, именно потому, что так было всегда. Да и чего сомневаться — Ира это Ира!