Крымский мост

«Но, с другой стороны, – крутилось у него в голове, – утонченный национализм, которым отличаются высшие классы общества, спускаясь вниз, к простым и незатейливым людям, неожиданно меняет свою окраску и превращается в грубые рубленые формулы: “Украина понад усе!”, “Слава Украине! Героям слава!”, “Кто не скачет – тот москаль!”, “Москаляку на гиляку!”. А отсюда уже недалеко и до “бей жидов!” и фашизма. Дорожка известная».

Он переключил радио на украинские новости. Приемник выплюнул очередную порцию новостей с майдана Незалежности:

«“Беркут” атакует. Идет вперед. Повсюду горят покрышки. Дым поднимается над городом. Есть раненые как среди сторонников Майдана, так и среди полицейских…»

«Хорошо, что мы вовремя уехали. Бог его знает, что там будет дальше. Тьма египетская. Как теперь повернется колесо истории? Ну, а я скоро буду в Крыму. Найду Татьяну. А там…»

Сердце его сжималось в предчувствии этой встречи. Как она его примет? Что он скажет? Какие слова найдет?

И в душе его то разгоралась надежда, то поднимались опасения и тревога…

Февральская дорога стелилась под колеса. Шипованная резина гудела так, что заглушала почти бесшумную работу восьмицилиндрового двигателя. Шел легкий сухой снежок.

Не лучшее время для езды. Но, как говорится, охота пуще неволи. Так что надо ехать.

А новости по украинскому радио шли одна страшнее другой.

«Восемнадцатого февраля, – вещал неизвестный диктор, – возобновились столкновения митингующих с “Беркутом”. Неизвестные снайперы открыли огонь, который привел к гибели десятков участников протеста и сотрудников правоохранительных органов».

– Твою мать! – ругался Андрей. – Что ж они творят там?

Миров представлял киевские улицы, которые он так недавно покинул: «Что же там сейчас творится? Какая кровавая вакханалия началась?»

И его мирное, добродушное настроение сразу улетучилось.

Он вспомнил встречу на дебаркадере и слова пришедшего с майдана Луценко о том, что там застой и ситуацию надо расшевелить… «Расшевелили!» – думал Олег, зябко поеживаясь.

Дорога была пустой, все как будто вымерло в ожидании чего-то.

– Где мы находимся? – спросил он Андрея.

Тот посмотрел на навигатор и пришибленно ответил:

– Недалеко от Корсунь-Шевченковского. Щас будет пост ихних доильщиков. А там уже выйдем на прямую. Пойдем на Крым.

Начинало смеркаться. Миров заметил впереди на обочине дороги какое-то существо, похожее на большую собаку, и сказал Андрею:

– Смотри, не сбей! Видишь впереди?

Тот чуть кивнул головой и снизил скорость:

– Может, волк вышел на трассу?

Они оба вглядывались сквозь снежок вперед. И оба охнули, как по команде: стоящее на четвереньках на обочине существо начинало подниматься, вставать на ноги.

– Человек?! – воскликнул Миров.

– И что он тут делает в такую погоду? Посреди степи?

А человек поднялся, вышел на середину дороги и начал отчаянно махать руками, показывая, что просит остановиться…

Они медленно подъехали к стоящему. Оба начеку. Мало ли что? Остановишься – а тут тебя и прихлопнут. Теперь человек был ясно виден в свете заходящего солнца и включенных фар.

Стоял на февральской посыпанной снежком дороге. Невысокого роста, в камуфляжной полевой форме, но без головного убора. И в одних носках.

Миров вгляделся в лицо, оно было разбито в кровь. Под обоими глазами – образовавшиеся, видимо, от удара чем-то тяжелым гигантские синяки – такие большие, сине-багровые, что глаза заплыли, и их не видно вовсе. Надорванное окровавленное ухо неестественно торчало на голове, как приклеенное. Камуфляж был порван в нескольких местах и спереди залит кровью.

Андрюха остановил машину. Человек подбежал к боковому окну, Демурин опустил стекло. В салон ворвался холодный зимний ветер причерноморских степей. Одновременно с ним проник в салон и простуженный голос из разбитых синих губ:

– Хорошо, что вы русские! – хрипел человек. – Украинцы не останавливаются. Боятся!

– Ты кто? – строго спросил Миров. – Чего шатаешься в степи?

Мужик по-военному четко ответил:

– Михаил! Сотник крымского антимайдана!

И тут Миров, до сей минуты все пытавшийся понять, где он видел это обезображенное лицо, вспомнил его – на антимайдане! Тот самый казачок, который, когда он пришел, докладывал Петрову о ночном происшествии. Решение пришло мгновенно:

– Садись в машину, Михаил! А то мы тут на дороге раскорячились. Не дай бог, кто-нибудь наедет.

И Андрею:

– Трогай потихоньку.

Казачок устроился на заднем сиденье и попал под град вопросов:

– Так как ты тут оказался-то, в степи? Босой, полуживой… Что случилось-то? Куда путь держишь? И где твои товарищи по антимайдану?

Из не слишком связного рассказа казачка Мирову открылась дикая история.

Сегодня с утра пораньше крымские участники антимайдана снялись из Киева и двинулся на шести автобусах в сопровождении полицейских машин обратно домой. Ехали расслабленные, слегка хмельные – кто спал, кто дремал, кто в окошко поглядывал.

Недалеко от поста даишников, что у города Корсунь, трасса оказалась перекрыта баррикадой с флагами бандеровцев. Автобусы остановили вооруженные люди с дубинками, битами, огнестрелом.