Крымский мост

– Я проснулся оттого, что автобус встал. Сижу, как говорится, курю. А тут со всех сторон начали бить окна. Стекла вылетели. В них влетает петарда. Падает в проход. Я ее хватаю. Выкидываю. Она на улице – бух! Они перепугались. Присели. Мы заржали. Это их взбесило… Залетают с дубинками прямо в салон. И мне сразу в лоб палкой! Все закружилось.

Начали выгонять из автобусов мужиков, баб.

А на улице они уже выстроились в коридор. И давай нас бить чем попало. Кидать в кучу, на обочине…

– А где милиция-то ваша была? – спросил Андрюха.

– Менты, как увидели баррикаду и флаги, сразу развернули свои машины. И деру! Вот, значит, они нас в кучу свалили. Подошел один с канистрой то ли бензина, то ли солярки – начал нас поливать и приговаривать: «Ну, шо, москали, ваш Константинов в Москву полетел!» Другой ходит, зажигалкой клацает: «Щас мы вас подпалим!» Потом стали поднимать: «Снимайте обувь! Собирайте стекла. В карманы». Стали гонять голыми ногами по стеклу. Требовать, чтобы стекла в рот клали…

«Вот она, выучка бандеровская, – вспомнилась Мирову жаркая дискуссия, чуть не переросшая в драку в ресторане на Днепре. – Вот она где себя проявила. Так нацики из “Нахтигаля” измывались над львовянами, заставляли людей есть стекло, облизывать тротуары. Вот оно где, зверье, себя проявило. В потомках…»

– Орут как резаные: «Скоро мы к вам в Крым придем! Кровью вас зальем! Будем резать, стрелять, кого не добили. Проклятые москали!» Я с ребятами вижу, что дело швах. Давай драть отсюда. Иначе смерть нам придет… И мы вчетвером кинулись в поле… Врассыпную. Стреляли по нам. Но мне повезло. Спрятался в лесополосе. А они подожгли автобусы. И уехали… Я не стал возвращаться туда. Но холодно. Вышел на дорогу…

– Ясно, – вздохнул Миров. – Андрюха, достань, что там у нас есть поесть, да налей стаканчик человеку. Довезем мы тебя, Михаил, до самого Крыма. Поехали, Андрюха! Надо до темноты, как в том фильме, помнишь, добежать до крымской границы?

Снова включили украинское радио. Теперь уже к тревоге и раздражению примешивалась злость и страх: «Сволочи! Значит и здесь они нам жизни не дадут!»

А радио все вещало:

«Утром Майдан организовал мирное наступление на Верховную Раду. В нем приняли участие несколько тысяч активистов Евромайдана. Шествие возглавили народные депутаты Андрей Ильенко, Олег Тягнибок, Олег Ляшко, Андрей Парубий. Не дойдя сто метров до здания Верховной Рады, шествие уперлось в грузовики. Милиция перегородила Шелковичную улицу. Начались столкновения. Активисты Майдана забрасывают милицию камнями и подожгли грузовики бутылками с зажигательной смесью. Милиция стреляет свето-шумовыми гранатами и использует слезоточивый газ…»

«Мерседес» въехал в очередную лощину, и украинское радио начало тонуть в каком-то эфирном шуме… Только изредка еще прорывались сквозь хрипы какие-то отдельные фразы и слова о сожженных легковых автомобилях… горящих покрышках… убитых сотрудниках «Беркута»… погибших гражданских…

VI

Убитые насмерть крымские дороги. Отпечаток какой-то общей обветшалости и безнадеги. Это первое, что увидел и почувствовал Олег Павлович Миров, когда они въехали на территорию республики.

Миров решил остановиться в лучшей, по его еще советскому мнению, гостинице «Ялта-Интурист».

Вписанная в зеленый склон горы многоэтажная гостиница поражала в прошлом веке воображение крымчан. Построенный югославами из бетона и стали, этот гигантский имперский проект был похож одновременно на лайнер, идущий по зеленому морю, плотину и сюрреалистический город будущего.

Как и на лайнере, здесь оказалось полно лифтов – все маленькие и тесные. Это вызвало у нынешнего Мирова чувство ужаса, которое стало просто непреодолимым, когда на очередном этаже в лифт набились еще несколько человек и он превратился в клетку-ловушку.

Гостиница, конечно, была обустроена – советский бетонный короб начинили электронными устройствами. У входа в отель и внутри, перед гигантским обеденным залом на первом этаже, стояли турникеты, через которые можно было пройти только со специальным электронным ключом.

А в самом зале – рядами голые деревянные столы. Меню – щи да каша – пища наша. А также сосиски и квашеная капуста. Отдельный стол: овощи, фрукты и прочие продукты. Публика суровая. Судя по всему, из регионов. Многие – с северов. Миров определил данное учреждение как фабрику отдыха.

Людей было немного. Да и с теми персонал особо не церемонился.

Утром в дверь к Мирову настойчиво постучали. И тут же в дверном проеме нарисовалась горничная в форменном фартуке – то ли киргизка, то ли представительница малых северных народов, с коротким заявлением:

– Номер! Убирать!

Миров понял и ответил встречным предложением:

– Десять минут! – И для верности показал две растопыренные ладони.

Однако очередной стук раздался уже через пару минут, и Олег решил, что нет смысла во второй раз объяснять, что десять и две минуты – это две большие разницы. А просто быстро оделся, захлопнул дверь и отправился «в пункт питания».

Пошел пешком вниз по лестнице, утешая себя тем, что так спокойнее и для здоровья человеку надо больше двигаться.