Кровавые девы

Петронилла шагнула вперед, и Лидия съежилась за спиной доктора Тайса, вцепившись в его локоть изо всех сил.

Поспешив высвободить руку, доктор повернулся к Петронилл:

– Прошу вас… Мадам Эшер, кто он? Тот человек, с которым мы вас нашли.

«Не знаю», – едва не ответила Лидия, но вовремя сообразила, что любые ее слова можно сверить с рассказом Евгении, а нападение на izba она помнит из рук вон плохо. Как знать, о чем Симон мог рассказать русской девчонке, если в памяти сохранились лишь холод его ладоней да легкость прикосновения когтей ко лбу?

«А еще он сказал, что не убивал Маргарет… или мне это приснилось? Или он сказал так, думая, что я умираю? Или думая, что вот-вот погибнет САМ? Солгал он или сказал правду?»

– Он… он вампир, – запинаясь, пролепетала она и весьма артистично ослабла, навалившись на стену и прижав ладони к вискам, будто ей дурно (что, впрочем, было не так уж далеко от истины).

Услышав буйный шорох шелковых нижних юбок Петрониллы, Лидия съежилась, приготовилась к новому удару, но Тайс сказал:

– Не нужно, Петра, прошу вас. Ей нужен отдых, а поговорить с нею вы вполне сможете утром.

Тень Петрониллы, на миг заслонив свет лампы, скрылась за дверью, в аляповато украшенном зале часовни.

– Вы уж простите ее, – негромко продолжил Тайс. – Как правило, она совсем не такова. Просто сейчас ей весьма тяжело. Возвращаться из темноты, учиться вновь жить при свете дня…

– Разве это возможно? – прошептала Лидия, накрыв ладонью запястье Тайса. – Но как?

– Курсы инъекций.

Торжество в голосе доктора красноречиво свидетельствовало о его любви к изысканиям, об увлеченности своей работой.

– Инъекций препарата, выделенного из крови вампиров, чьи организмы не испорчены человеческой кровью. Пребывающих в первозданной чистоте, какими их сотворила Природа. Но, мадам Эшер, вам настоятельно нужен отдых…

Лидия крепко вцепилась в теплые руки, вновь укрывающие ее одеялом:

– Прошу вас, скажите, что теперь ждет Евгению? Она говорила… говорила, что, по словам мадам, все они станут ангелами.

– Нет, не «станут ангелами», – мягко поправил ее доктор. – Вероятно, она говорила, что они помогают ангелам, что жизни их спасены, дабы они смогли принять сторону ангелов в битве со злом. Все это я объясню вам позже, – добавил он, бережно, но настойчиво подоткнув одеяло под бок Лидии. – Сейчас скажу одно: Петронилла Эренберг действительно вовлечена в один из величайших крестовых походов против зла за всю историю человечества. Душа, проделавшая полпути к Преисподней, она отреклась от мира Неупокоенных, но посвятила себя не истреблению таковых, а спасению. Прошу, мадам Эшер, поверьте мне. Если ваш друг свяжется с вами, вернется к вам, будьте добры, передайте ему, что ему незачем нас опасаться. И вам, разумеется, тоже, – прибавил доктор, подкрепив заверения сердечным рукопожатием.

Прекрасно помнившая, что ярость Петрониллы едва не стоила ей сломанной шеи, Лидия округлила глаза и изо всех сил постаралась притвориться, будто верит каждому его слову:

– Вправду?

– Вправду. Она… эти инъекции делают ее раздражительной, вспыльчивой… а как вам, безусловно, известно, силой Неупокоенные обладают поистине устрашающей. Однако эффект этот преходящ. Уверен, со временем она привыкнет к дневному свету и снова научится жить среди живых. Как и все они, – негромко подытожил доктор. – Как и все они.

Поездка из Бебры в Айхенберг заняла всего часа полтора. Затем Эшеру пришлось провести почти сутки в цепях, во мраке еще одного подвала. Донельзя усталый, он засыпал на каменном полу, но то и дело в ужасе просыпался, думая, будто чувствует щекой ледяные пальцы Якобы, прикосновение ее клыков к горлу… Затем он засыпал вновь, и ему снилось, как хвастливая, надменная уверенность старого друга, Хориса Блейдона, в собственных знаниях и полученных результатах сменяется безысходностью и ужасом при виде устрашающих перемен, постигших его родного сына под воздействием сыворотки из крови вампира.

«Я делал то, что должен был делать, – и делаю – для общего блага…»

Временами ему снилась Лидия, и тогда Эшер просыпался в холодном поту, гадая, все ли с нею благополучно, бережется ли жена, держится ли подальше от Тайса с Эренберг…

Отправился ли Исидро к ней или до сих пор ждет в Берлине? Однако о задержке в Берлине до ночи, чтоб разыскать его, не могло быть и речи. Устал он так, что и с одним-то предстоящим делом справиться будет трудно.