Кровавые девы

Автомобиль, на полном ходу свернув за угол, накренился набок. От толчка Лидию охватил новый приступ тошноты, и, хотя рвота, когда ты затянута в корсет, – сущая пытка, сдерживаться она не стала. Прегрешение стоило ей полудюжины сильных пощечин, но убедило мадам в том, что для расспросов Лидия еще слишком слаба и дезориентирована – тем более что пощечины, нанесенные с чудовищной силой вампира, действительно оглушили ее не на шутку. В результате она почти не заметила, как авто въехало во двор обители святого Иова и шофер, заперев ворота, понес ее к часовне сбоку от главной монастырской церкви.

Позднее приведенная в чувство Лидия обнаружила рядом доктора Тайса. Неяркий луч света, падавший внутрь сквозь единственное арчатое окно, отклонялся от вертикали всего градусов на двадцать. Свет дня озарял мадам Эренберг во всем ее великолепии, блиставшую полудюжиной оттенков розового и с хищным нетерпением наблюдавшую, как Тайс, светя в глаза Лидии крохотным зеркальцем, осторожно ощупывает ее затылок и шею.

– Сколько? – спросил он, подняв кверху два пальца – изрядно расплывчатых, так как очки Лидии остались в izba, но, несомненно, два.

Лидия заморгала, сощурилась. Удастся ли одурачить доктора так же просто, как тетушку Фейт?

– Три? Нет, нет, – неуверенно пробормотала она и неуклюже, так, чтоб наверняка промахнуться, потянулась к его руке.

Голова до сих пор болела, словно из черепа позабыли выдернуть лезвие топора, и попытка нащупать руку Тайса завершилась новым приступом слабости, и Лидия, негромко, жалобно ахнув, уронила приподнятую голову на подушку – похоже, ровесницу обители, верой и правдой служившую еще кому-то из первых монахов. Со стены за спиной Тайса на Лидию взирала целая шеренга заплесневелых византийских святых – будто хор, готовящийся грянуть: «Притворщица! Притворщица!»

– Мне нужен Джейми, – пролепетала она и заплакала.

Притворяться подавленной практически не пришлось, и слезы навернулись на глазах сами собой, без усилий.

– Дайте ей что-нибудь, – прорычала Петронилла Эренберг. – Мне нужно выяснить, кто этот вампир и что здесь делает.

– Мадам, мне нечего ей дать, – терпеливо, похоже уже в третий, если не в четвертый раз объяснил Тайс. – У нее серьезное сотрясение мозга, и…

– И скоро ли она сможет говорить?

– Не знаю, мадам. В случае травм головы сказать что-либо определенное невозможно.

Эренберг с быстротой атакующей змеи подступила к доктору, склонилась над ним, схватила за лацканы, привлекла вплотную к себе. Разглядеть выражения ее лица во всех подробностях Лидия, не отрывая головы от подушки, не смогла, однако внезапная ярость, охватившая хозяйку, заклубилась над нею, как пар надо льдом.

– Да что вы за врач, если не знаете этого? Если вы так же невежественны, как и…

– Петронилла…

Отложив зеркальце, Тайс взглянул прямо в ее полыхающие огнем глаза. Ни в манере держаться, ни в звучном, спокойном голосе доктора не чувствовалось ни малейшего страха.

– Петронилла, красавица моя, этого не знает ни один врач на свете. И вам это, вне всяких сомнений, известно…

Отпустив его, Петронилла Эренберг отступила на полшага и прижала ладонь в кружевной перчатке к виску.

Поспешно поднявшись, Тайс взял ее за руки:

– Вы устали… что и неудивительно. Последние инъекции…

– Со мной все замечательно.

Выпрямившись, она улыбнулась доктору так, что тепло и очарование ее улыбки почувствовала даже Лидия.

«Мы всегда очаровываем, – некогда объяснил Джеймсу Исидро. – Мы так охотимся».

И доктор Тайс любил ее всем сердцем. Его влекло к ней, как Джеймса против его собственной воли влекло к одной из вампиров, к графине Эрнчестерской, полтора года назад.

«И как меня влечет к Исидро?»

Казалось, его когти снова легонько коснулись лба.

– Кто таков этот новый вампир, совершенно не важно, – продолжал Тайс. – Каким образом Евгения наткнулась на мадам Эшер, тоже. На свойства их крови все это не влияет. Судя по импровизированному оружию, найденному в доме, мадам Эшер явно сражалась с вампирами – либо с Евгенией и этим незнакомцем, либо с кем-то из петербургских вампиров… он ведь не из местных, не так ли? Знаю, вы не желаете иметь с ними ничего общего, но, может быть, видели его где-либо?..

– Будь он одним из них, убил бы ее немедля, – буркнула мадам Эренберг. – Больше всего я опасаюсь, не наговорил ли он лишнего бедной Жене. Ее нужно держать отдельно, как можно дальше от остальных, пока мне не представится возможности поговорить с ней. Как жаль, что его пришлось поместить сюда же, в часовню…

Сделав паузу, мадам Эренберг оглянулась на дверь:

– Там, в подземельях, от кельи Жени рукой подать до других. А слух у них остр, и некоторые уже додумались перешептываться через старые трубы. Мне совсем ни к чему, чтоб остальные забеспокоились, прежде чем в их организмах разовьется физическое влечение к охоте.

Тайс с глубокомысленным видом кивнул, и Лидии отчаянно захотелось, встряхнув его, крикнуть: «И вы ей ВЕРИТЕ?!»

Очевидно, так оно и было, поскольку в ответ доктор нежно спросил:

– А ваше влечение не возобновляется?