Кровавые девы

– Какое отношение пропавшие дети – и, кстати сказать, та сгоревшая девушка, вампир, о которой Голенищев не удосужился мне сообщить, – имеют к нашему германскому ученому другу, я сказать не могу. Ясно одно: положение в Петербурге весьма и весьма нестабильно.

– А не может ли вампир, или даже несколько, жить в Петербурге без ведома Голенищева?

– Только если он не охотится. А если вампир не намерен охотиться, зачем ему рисковать, зачем ехать в другой город?

– Ну, скажем, для встречи с доктором.

Коня из расставленной Исидро ловушки Эшер увел, но, оглядев доску, с раздражением понял: через три хода ему объявят мат, и с этим ровным счетом ничего не поделаешь.

– Голенищев сообщил мне, что хозяин Москвы из древней русской знати, – продолжал Исидро. – Молчанов… замшелый бородач, как аттестовал его граф. В наши дни он отдал поместья на откуп приказчикам, а сам живет в Москве, хотя, по словам Голенищева, порой проводит недельку-другую на отчих землях, спит в древней часовне, а арендаторов пальцем не трогает и даже не показывается им на глаза. Чаю выпьете?

В купе, постучавшись, заглянул бородатый, сгорбленный человек невысокого роста, по годам годившийся Эшеру в отцы, с подносом, уставленным исходящими паром стаканами. Исидро бросил старику два рубля сверх запрошенного и принял его благословения, нисколько не изменившись в лице.

– А крестьяне даже не подозревают, что их барон – тот же человек, на которого работали их отцы и деды, – продолжил вампир, после того как служитель затворил за собою дверь. – Однако он на свои средства содержит в имении школу с учителем и не скупится на приданое для деревенских девиц, выходящих замуж.

– Он весьма добросердечен.

С этими словами Эшер упрямо двинул вперед пешку. Со временем он запомнил кое-какие излюбленные ходы соперника и, мало этого, начал понимать, как вампир ведет игру. Сомнений быть не могло: вся партия от начала до конца, все множество вариантов возможного развития событий складывались в голове Исидро еще до того, как его тонкие пальцы коснутся первой фигуры.

– Будучи добросердечным, барон Молчанов вряд ли сумел бы пережить французское нашествие и сожжение города, сохранив власть над Москвой. Однако он понимает то, что, очевидно, ускользнуло от вашего мистера Стокера во время работы над тем столь интересным романом: что владыка-вампир, охотящийся на собственных крестьян, обрекает себя на скорое разоблачение и гибель. Прятаться в сельской местности нам, вампирам, весьма нелегко. Даже Голенищев, отродясь не ступавший на свои земли, неуклонно заботится о благополучии собственных крестьян, дабы те чувствовали себя в долгу перед ним, на случай, если в один прекрасный солнечный день ему потребуется, чтоб кто-то из них забрал со станции телегу ящиков и переправил их в темную комнату под графским особняком, не задавая лишних вопросов. Шах.

Желание запустить в лоб сопернику подвернувшимся под руку слоном оказалось на удивление сильным.

Под утро Исидро исчез, предоставив Эшеру возможность поспать, пока поезд катит сквозь унылую тьму бескрайних равнин. Вдали от моря облака поредели, свет ущербной луны окрашивал серебром и луковки куполов деревенских церквей, и снег, толстым слоем укрывавший поля. Долгое время где-то вдали словно бы горел одинокий огонек лампы в окне.

«Кому, отчего не спится в этакий поздний час?»

Поезд остановился в Твери, а после в Клину. Сквозь мрак едва виднелись приземистые бревенчатые постройки, по скованным стужей улицам то тут, то там шагали куда-то пышнобородые крестьяне, на горизонте нехотя занималась утренняя заря. Проснувшись, Эшер выпил еще стакан чаю и принялся вспоминать все, что слышал о Неупокоенных от Исидро и узнал сам, изучая фольклор и легенды. Что мог предложить кайзер вампиру, ради чего тот рискует спровоцировать население, убедившееся в существовании Неупокоенных, на организованные поиски их тайных пристанищ?

«Чтобы вампир погубил либо способствовал гибели другого вампира – дело практически неслыханное», – утверждал Исидро… Однако Эшер был почти уверен: уж если лондонские вампиры скорее прикончили бы его, Эшера, чем позволили ему помогать Исидро в поисках существа, убивающего их самих, то вполне могли бы убить и вампира, поставившего под угрозу надежнейший их «щит» – тайну.

Не так ли и вышло минувшей осенью? Не приехала ли эта девушка, кем бы она ни была, в Петербург вместе с Тайсом?

Но в таком случае отчего они, узнав обо всем, покончили с девушкой, а не с Тайсом?

Крепко задумавшись, Эшер полез в карман за письмом Лидии, однако вместо него вытащил то, что нашел в доме леди Ирен.

«Миледи! Письмо ваше я получил…»

Отчего после гибели хозяина Петербурга она не вернулась в Лондон?

Постыдилась взглянуть в глаза Исидро? Или попросту не сумела найти спутника для поездки?

А может, ее память об Англии – о ветрах, о луговых жаворонках над вершинами дюн, о переливчатом звоне оксфордских колоколов – заржавела, подобно струнам арфы? Рассохлась, как переплеты трудов по математике на полках ее библиотеки, не оставив ей иных интересов, кроме охоты?