Кровавые девы

С 94-го коридоры основательной кирпичной постройки напротив Петропавловской крепости не изменились ничуть. Под сводами здания по-прежнему царила едкая вонь дыма и пота с легкой примесью плесени. Проходы изрядно сужали вереницы дешевых сосновых столов вдоль стен, загроможденных десятилетней давности залежами бумаг, всевозможных плодов российской бюрократической мысли – отношениями, донесениями, дозволениями, ходатайствами о дозволении, требованиями дополнительных сведений, без коих ходатайство удовлетворению не подлежит… Когда Эшер угодил сюда впервые, ни о каком «антант кордиаль»[29] между королевой империи и русским царем не было и помину, отчего в тот раз Эшеру пришлось провести здесь, в крохотной подвальной камере, семьдесят два весьма неприятных часа, прежде чем чины Охранки поверили его беспардонному вранью и соизволили его отпустить… и Эшер прекрасно знал, насколько близок был к тому, чтоб сгинуть там навеки.

Служил ли Зуданевский в Охранном отделении уже тогда? Эшер его не припоминал, однако на всякий случай принял еще более развязный вид и, шумно попыхивая истинно американской, невообразимо зловонной сигарой, заговорил протяжнее прежнего:

– Стало быть, я-то с малолетства считаю: прав этот Гамлет, не так все в жизни просто. Есть вещи, которых никакой науке не объяснить. Верно, верно, многие просто чушь собачья. Вот, скажем, случай с той женщиной из Парижа, о которой все говорят, в этом… в тысяча семьсот каком-то там… вы можете поручиться, что это не муж облил ее джином да чиркнул спичкой? Однако насчет некоторых других… – Эшер с сомнением покачал головой. – Просто не знаю, что и подумать.

– А этот Орлофф…

– Или как его там на самом деле.

– Да, именно. Значит, он рассказывал, будто некая его родственница…

– Сестра, – угрюмо подтвердил Эшер. – Он говорил моей… Ну, одним словом, услыхал я случайно разговор о подобных вещах, и кое-кто из беседовавших вроде как зубоскалить на их счет принялся, а он говорит: нет, дескать, такое вправду может случиться, и одному случаю он сам свидетелем был. Родная сестра его, сказал, ни с того ни с сего – раз, и вспыхнула, а в комнате-то ни огня, ни чего-либо горючего, и к бутылке она не прикладывалась, как эти здешние бедняки. Загорелась, сказал, да таким жарким пламенем, что не осталось даже костей. Сказал… ну, короче выражаясь, потрясен был чертовски, без дураков. Ну а я в жизни попутешествовал, знаю, сколько топлива нужно, чтоб развести такой жаркий огонь да сжечь тело взрослой женщины без остатка.

– А не упоминал ли он, – осведомился Зуданевский, искоса взглянув на Эшера из-за округлых, выпуклых, точно рыбий глаз, стекол очков, – о каких-либо странностях в поведении, о необычных поступках сестры, предшествовавших ее… самовоспламенению?

– Это о каких же, к примеру? Не лила ли она водку на голову?

Мог бы Эшер сдержать изрядно участившееся при этом вопросе биение сердца, так бы и сделал: казалось, полицейскому вполне по силам расслышать разницу.

«Странности в поведении???»

Свернув за угол, оба вошли в узкую дверь. Знакомый запах, низкие потолки, неяркий свет газовых рожков, словно сочащиеся страхом стены… Волосы на затылке зашевелились, приподнимаясь дыбом: коридор этот вел прямо к лестнице, которой его вели вниз. Однако Зуданевский почти сразу свернул направо и отпер дверь в небольшой кабинет.

– Так вот, ни о чем таком он не рассказывал.

Почти всю комнату занимали стеллажи с рядами коробок и ящиков. Опустив газовый рожок пониже, к обшарпанному, неухоженному, в чернильных кляксах, точно такому же, как в любом полицейском участке Российской империи, столу посреди комнаты, Зуданевский снял с полки прочный, запертый на замок ящик из белой жести.

– А не связалась ли эта девушка, Орлофф, с каким-либо клубом или организацией незадолго до… инцидента? Не упоминал ли ее брат, скажем, о Круге Астрального Света, или о Внемлющих Мировой Душе?

Эшер отложил сигару на край стола.

– При мне – нет. Рассказывал он о ней всего раз, малость выпивши, да и фамилия его, как я уже говорил, скорее всего, не Орлофф. Помню, он прибавил еще, будто виделся с ней нечасто.

– Нечасто? Или не виделся вовсе?

Эшер скроил гримасу легкой досады:

– Знаете, как он сказал, я точно не помню. Разговор-то состоялся полгода назад. «Я с ней не виделся»… а что это значило – что сам он был в отъезде, или, наоборот, она куда уезжала, или им просто разговаривать не доводилось – поди разбери.

– Сколько лет было девушке?

Эшер только пожал плечами.

– А не говорил ли он, где был сам, когда она загорелась? Не рядом ли, не в том же здании?

Эшер задумался, делая вид, будто вспоминает ход разговора, но на самом деле размышляя, какой ответ окажется убедительнее, и наконец ответил:

– Похоже, да, где-то неподалеку. То есть это мое впечатление, однако, положа руку на сердце, отчего мне так показалось, я не припомню. А к чему, собственно, этот вопрос, сэр?